Прошло совсем немного времени с тех пор, как Блейн пережил самое унизительное, самое жестокое событие в прошлой школе, где его откровенно избили после бала Сэди Хокинс. А ведь он всего лишь показал себя настоящего, он перестал бояться своей естественности, он решил признаться, искренне, от всего сердца тому, кто ему был воистину не безразличен. Он был так натурален и открыт, что, казалось, даже самое лёгкое слово могло убить его, столь беззащитным был откровенный в своих чувствах Андерсон. Но одного слова, с позволения сказать, людям оказалось мало, очень мало. Эти школьники не отстали от него до тех пор, пока кто-то из сердобольных ребят или преподавателей, он уже толком не помнил, от него не оттащили этих шакалов, так ненавидящих правду. А что плохого в правде? Что плохого в том, чтобы быть собой? Этого Блейн никогда не поймёт, не примет, как бы ему не объясняли, и он как был прямым и честным кудрявым чёрным бараном, так этим бараном и останется. И если его привлекают закрученные рога самца из другого загона - он не будет это скрывать и стесняться, хотя, конечно, и выставлять на показ, как гордость, не станет.
И Далтон стал незаменимым местом, где эту его естественность и натуральность приняли такой, какая она есть. Никто его не одобрял, но и порицания было. Всем было всё равно, но не в виде болезненного равнодушия, а в виде солидарной лояльности и понимания, не больше, не меньше. Этого, пожалуй, ему было достаточно. И именно потому Андерсон просто влюбился в это место, в эти светлые потолки и витые перила, в эти бесконечные коридоры, где день за днём можно было распеваться на переменах вместе с остальными Соловьями и чувствовать себя воистину свободным и, пожалуй, даже понятым и принятым. А разве нужно что-то ещё для радости и счастья? Любимого человека и хотя бы одного настоящего друга, конечно же, совсем не помешало бы, и относительного спокойствия в семье, но всё это придёт, рано или поздно, в этом Блейн был совершенно уверен и ни на миг не сомневался.
А потому, всех тех, кто прибывал в эту волшебную, как ему казалось во всяком случае первое время, академию, из новичков, брюнет готов был принять с распростёртыми объятиями и искренней улыбкой, за руку водить и показывать все красоты Далтона и делиться своими воодушевляющими речами о том, как здесь на самом деле хорошо и замечательно. На сколько здесь важно равноправие, своего рода демократия и не то чтобы одинаковость, которую предаёт им весьма стильная и красивая школьная форма, а скорее общая планка и одинаковые шансы на то, чтобы стать лучше и проявить себя. Если в других школах в большинстве своём всё зависит от того, как ты одеваешься, кто твои родители и какой айфон у тебя, то здесь на это если и обращали внимание, то значительно меньше, во всяком случае - в черте школы. За её пределами эта маска сдержанности у многих падала, но с такими Андерсон предпочитал не иметь ничего общего. Молодых людей из Соловьёв ему было вполне достаточно, и те ему казались если не идеальным братством, то во всяком случае - прекрасными товарищами, и большего требовать ему бы просто совесть не позволила.
Однако услышав, что сегодня к ним прибывает какой-то новичок по обмену из Франции, карие глаза у школьника загорелись, приобретая на какое-то время почти медный оттенок, а он сам поспешил с очередного занятия поскорее в холл, к центральной лестнице, где рано или поздно оказываются все новоприбывшие, чтобы встретить этого таинственного иностранца. Здесь сочеталось всё - и новое лицо, и новое имя, и новый характер, и новые возможности, и совершенно иной менталитет другой страны, и хоть он ещё не видел, кто является тем самым новеньким, Блейн уже весь был в предвкушении, пятки его горели и он едва только не наворачивался на намытом до блеска полу и чудом только не сбивал кого-то из ребят по пути, будто спешил на пожар. Но он же первый, первый должен был его встретить, увидеть, познакомиться, а то вдруг его поймает по пути кто-нибудь из тех, кого Андерсон знать не хочет, привьёт ему неправильное понимание уставов данного заведения и как-то плохо на него будет влиять? Это было просто невозможно допустить, а потому отставать было нельзя, цигель цигель ай люлю.
Наконец, брюнет заметил то самое новое лицо, которого не видел ранее, потому что парень хоть и хорошо, как модель, смотрелся в их общей форме, но своей статностью, причёской, да и просто аурой, которой он излучал, отличался от окружающих. Во всяком случае - для внимательного взгляда любопытного и приветливого Андерсона, который поправил на себе галстук и пиджак, пока ещё был в толпе учеников, вышедших на перемену, и направился к незнакомцу.
- Добрый день. Я - Блейн Андерсон. А ты, я так понимаю, новичок из Франции? - молодой человек протянул руку шатену для приветствия и улыбнулся как можно дружелюбнее, стараясь произвести хорошее впечатление, но в то же время и не спугнуть незнакомца возможной навязчивостью.

Он не любил долгие томительные минуты молчания, даже если на самом деле они затягивались буквально на пару-тройку, просто чтобы сообразить как среагировать лучше. Блейн был человеком действия, движения, не то чтобы он совсем не останавливался, как тот же обожаемый Майкл, и в итоге его пауза и попытка врачей дать ему время на "отдых" привела к гибели, но и не любил вынужденных пауз, которые тратили пустое время и вводили в самое неприятное неловкое положение. То, что его руку не пожали не могло не напрягать, Андерсон поймал себя на тысяче и одной мысли о том, что он сделал что-то не так. Ну да, проще же было свалить всю вину на себя, раз именно он сам планировал встретить новичка по высшему разряду, нежели задуматься на мгновение, что это сам незнакомец замечтался о чём-то своём, и слава богу, что парень не знал, о чём именно, потому как от этого ему однозначно стало бы не по себе. Вообще, меньше знаешь - крепче спишь, это точно. Однако, брюнет начинал уже серьёзно так нервничать. Может он выразился на английском слишком сложно или непозволительно сократил фразу на чисто американский манер, раз иностранец его не понял? Как ему нередко рассказывали другие ребята, что поступали в Далтон из других стран, им крайне сложно привыкнуть к американскому-английскому языку, который имеет такую необъятную кучу нововведений, что человеку незнающему проще утонуть в словарях, чем запомнить их все. Если ты не жил в штатах - ты просто не будешь всего знать, при всём желании, как бы не старался. Не говоря уже и о том, что и в каждом штате присутствовали свои диалекты, которых не было в других местах всё той же родной матушки-Америки. Всё это крутилось в голове Блейна, мало ли новенький действительно просто не уловил суть его фразы? И Андерсон уже открыл рот, чтобы повторить фразу более чётко, понятно, возможно более правильно в плане грамматики и медленно, а то ведь всякое бывает, кто знает, как давно новичок в стране? Может он и языка то толком не знает, а его уже закинули, как слепого щенка, разбираться в окружающей территории самостоятельно.
Но всё же паника отступила тут же, как парень всё понял и всё же сжал ладонь кареглазого своей, как-то подозрительно задерживаясь, будто хотел запечатлеть этот момент в своей памяти. Соловей даже на несколько мгновений перевёл взгляд любопытных глаз с лица нового знакомого на сцепление рук, пытаясь увидеть, что же там такого, что заставило иностранца продлить этот жест дольше положенного? Или во Франции так было принято? Кто их, иноземцев, разберёт. Потому Блейн не спешил убирать свою тёплую руку от ладони новичка, что была прохладной и чуть влажной не то от волнения, не то от того, что он только с улицы. Или это рука самого Андерсона стала влажной? Не суть.
При произнесённой фразе на французском, он улыбнулся ещё более растерянно, приподнял в недоумевающем жесте свои пышные брови и покачал головой, демонстрируя то, что практически ничего не понял. Он знал французский настолько слабо, что даже был вынужден отказаться от него, как от обязательного предмета и взять испанский, потому что не его это было, не по душе. Максимум, в чём он ориентировался - это в неких банальных фразах из песен и фильмов, которые он знал наизусть, и тех первых ориентирах, что давали на первых занятиях, не более. Потому сейчас студент был по большому счёту обезоружен, не зная, как ему лучше реагировать в этой ситуации, чтобы не обидеть шатена, на изящную укладку которого он невольно засмотрелся, прослеживая идеально выведенный пробор.
К счастью, новичок сам поправился и представился как положено, на понятном для Блейна языке. Даже на слишком понятном, так медлить не стоило. - Приятно познакомиться, Себастиан, - вновь улыбнувшись как можно приветливее и расслабившись наконец, брюнет всё же забрал у него свою руку и завёл обе ладони за спину, складывая их там в своеобразный замок.
- Я думаю... - он мотнул головой, понимая, что нужно говорить как можно проще, наиболее элементарными конструкциями, чтобы не перегружать мозг Смайта. - Ты хотел бы осмотреть академию? Я могу тебе здесь всё показать, - так же медленно и чётко произнося каждое слово, не проглатывая окончаний, Андерсон нахмурил брови, ещё раз в голове прокручивая сказанные слова, будто перепроверяя себя, правильно ли он выразился или нет. Кто бы мог подумать, что это будет ещё и тестом на чистоту английского языка! Внимательно осматривая новичка, брюнет уже начал продумывать будущий план их экскурсии, в то же время обдумывая то, как не опоздать при этом на урок. - С какого ты курса? Тебе уже выдали расписание? - заваливать его вопросами не хотелось, то есть пугать их обилием, но и узнать, какой следующий урок должен быть у Себастиана было просто необходимо, ведь надо будет ещё и проводить до него, а потом уже бежать в собственный кабинет. Идеальным вариантом было бы, если они оказались бы одноклассниками, но Блейн не рассчитывал на это и не надеялся на столь удачное совпадение в знакомстве с таким необычным молодым человеком, весь внешний вид которого буквально приковывал к себе взгляд и, отрицать это было бесполезно, особенно перед самим собой.

Подобные необычные знакомства позволяли расширить кругозор и устроить голове своего рода тренинг. Всё-таки, когда общаться с человеком легко и просто, это, с одной стороны, кто бы спорил, хорошо и удобно, сразу же взаимопонимание и никаких неловких ситуаций вроде той с рукопожатием, но когда сложнее, когда вынужден думать, прежде чем говорить... О, Боги, в этом было нечто особенное! Даже некоторая дрожь проходила по спине. Да, быть может давление на мозг было больше, чем обычно и в какой-то степени долго это выдержать довольно сложно, только самому терпеливому это будет под силу, но хотя бы ненадолго, почему бы и не попрактиковаться? Кто знает, может общаясь с этим французом, Андерсону всё же удастся овладеть этим языком хотя бы на примитивном уровне? Почему бы и нет, лишним такой навык не будет. Языки вообще лишними не бывают, как те, что произносятся вслух, так и те, что скрыты за рядом ровных зубов.
Далее пошло легче, Себастиан ответил сразу же на английском и даже язык жестов решил привязать, чтобы было понятнее. Ах, слава богу, что он выбрал указательный палец, а не средний, но, к счастью, подобные жесты, кажется, были международными и общепринятыми. Хотя в какой-то стране, как однажды читал Блейн, средний палец был едва ли не приветствием, а "Да" обозначало "Нет". Как и в японском слово "яма" обозначает - "гора", а в русском - "углубление". Такие забавные шарады им периодически давали на занятиях, вынося мальчишкам Далтона мозг окончательно и бесповоротно.
Что ж, протянутый листок был на английском, что упрощало задачу, и формат написанного сразу был узнан и понят. В самом деле Соловей засиял, многие предметы у них с новичком пересекались, а это давало ему возможность в более комфортных для них обоих условиях демонстрировать ему школу, а в то же время - правильно влиять на него, просто демонстративно не подпуская кого-то из тех, кто мог навредить восприятию француза. Всё-таки, говорят, что жители этой страны - изысканы, хорошо воспитаны и восприимчивы сами по себе, весьма обидчивы, и как-то Блейну совсем не хотелось, чтобы уже с первых мгновений кто-то портил иностранцу настроение и представление о родине Андерсона, которую, пусть может не всем сердцем и не со всеми деталями, но он всё же любил.
Первые моменты были выяснены, а время на часах напоминало о том, что начало следующего урока совсем не за горами и им двоим, как же повезло, нужно было направляться в сторону одного и того же кабинета. Мягко схватив Смайта за запястье, брюнет плавно соскользнул уже полноценно на ладонь и повёл красавца за собой, делая весьма широкие и быстрые шаги, почти переходя на бег, но учитывая то, что новичок был выше его, а следовательно - ноги у него были длиннее и шаги ещё больше, тот совсем не отставал и, кажется, такой темп не приносил ему дискомфорта, что не могло не радовать. - Сегодня я поделюсь учебниками, - пояснил Блейн, сворачивая сразу же в сторону аудиторий, а не к библиотеке, понимая, что у них совершенно нет времени на заполнение всей документации, получение учебников и прочих радостей жизни, что обычно занимает не меньше пятнадцати минут при условии, что работник среди стеллажей не заблудится и не будет спать на ходу, как это бывает обычно. - В библиотеку не успеем, -  Да и вряд ли в первые дни новичка будут особо сильно терроризировать вопросами. Скорее всего большинство преподавателей не отстанут от него с типичными расспросами о том, как там во Франции, где бывал Себастиан и о чём он может поведать всем присутствующим из своих воспоминаний при переезде, но явно будет дело не до как таковых уроков. И, признаться, Андерсону его уже было немного жаль, вряд ли Смайт был готов к такому обстрелу со стороны любопытных лиц в академии, что уже с нескрываемым интересом во взглядах сопровождали эту странную парочку вплоть до самой двери кабинета.
Однако очередная фраза на французском поставила Блейна не то чтобы в тупик, скорее сильно смутила и заставила остановиться, прежде чем пройти в помещение. Всей фразы он не понял, но последнее слово уловил, так как в каком-то фильме его слышал и знал перевод. - Стоны? О чём ты? - недоумевающе переспросил кареглазый, посмотрев в глаза Себастиану с неким не то подозрением, не то напряжением, но тут же постарался сгладить неловкость лёгкой улыбкой. - Я почти не знаю французский. Переводи, если не трудно, - вежливо попросить ведь никто не запрещал? Хотя, конечно, он понятия не имел, будет ли тот переводить правдиво или что-то скроет за своими словами, раз уж заговорил о чём-то таком...что смог перевести Андерсон, но так и не понял, к чему это было сказано.
Впустив его в класс и как-то наставнически положив свои широкие ладони на плечи шатена, он кивком поприветствовал ребят и повёл его к своей парте, за которой уже сидел один из одноклассников. - Джеймс, это новичок из Франции - Себастиан Смайт. Я вызвался ему помогать. Уступишь место на несколько занятий, пока он не освоится? - обижать товарища не хотелось, всё-таки они не первый день сидели за одной партой, но тот услужливо кивнул, войдя в положение, весьма быстро собрал свои вещи и освободил место для новичка, желая французу чувствовать себя тут, как дома.
Жестом пригласив нового знакомого присесть, Блейн обошёл стул и водрузил на соседний свою сумку, поспешно подготавливая все необходимые материалы, учебник, канцелярию, даже на всякий случай достал по паре ручек, карандашей, линеек - такая у него была привычка, быть запасливым, ибо частенько кто-нибудь что-нибудь забывал и он всегда мог выручить, о чём знали все в классе. Он не мог знать, как хорошо подготовлен к первым занятиям Смайт, а потому уже был готов помогать ему всем, чем возможно, даже если в этом не было необходимости.
Открыв заранее тот параграф, который готовили все к сегодняшнему занятию, Андерсон чётко обозначил пальцем особенно важную информацию, по которой новичку необходимо было пробежаться хотя бы глазами и подвинул к нему книгу поближе, потому как сам был готов к уроку и в дополнительном повторении не нуждался, а вот Себастиану однозначно требовалось больше времени на освоение.
- Не перебарщиваю ли я? А то ещё подумает, что я его идиотом воспринимаю, - брюнет вновь и вновь ловил себя на этой мысли, но остановить поток заботы не мог, получая от этого какое-то особое удовольствие.

Блейн совсем слабо уловил смысл его слов, но, кажется, догадался как минимум по его поведению и по тому, что тот будто намеренно продолжал говорить по французски, что переводить он ничего не намеревался. Или не мог. Всё может быть, потому юноша не спешил на него обижаться за то, что тот избегает нормального контакта, как бы это не звучало, но уже напрягся, невольно подозревая, что что-то здесь не так. Местами он говорил по английски, местами снова переходил на родной язык, и то ли Соловья начинала поглощать паранойя, то ли ему начинало казаться, что француз намеренно говорил на английском как можно меньше. Или же всё-таки просто плохо его знал? Начинался внутренний спор, о котором можно было догадаться лишь по сдвинутым к переносице хмурым пышным бровям в том напряжённом взгляде, который был адресован Себастьяну после очередной длинной фразы, адресованной Джеймсу. Он что-то затевает или Андерсон зря ждал отовсюду тех, кто намеревается его подставить и воспользоваться доверчивостью и добросердечностью? Кто знает, кто знает. Опозориться перед новичком он всё равно не мог и был готов ему помогать хотя бы первый день.
-Ммм, да, хорошо, - брюнет несколько замешкался, засмотревшись на над чем-то смеющихся ребят, которые пытались друг другу пересказать сцену из накануне вышедшего комедийного боевика, естественно пытаясь при этом изобразить эту сцену, и выглядело это действительно весьма весело. Блейн едва не сорвался с места, желая к ним присоединиться и чутка подурачиться, всё равно пока новенький читал бы спокойно учебник, а он просто не отвлекал и не мешал бы ему изучать, быть может, совсем ещё неизвестный ему материал, но коли Смайт остановил его и попросил прочесть небольшой отрывок, кареглазый не мог ему отказать. Видимо читать ему было всё ещё сложно. Потому охотно согласившись и начав читать, Андерсон некоторые фразы даже отдельно пояснял, поднимая взгляд от учебника на Себастиана, будто на всякий случай проверяя - а слушал ли тот его вообще или быть может уже чем-то другим занимался? Но тот, вроде бы, действительно внимательно слушал его и смотрел так, что юноше даже как-то не по себе стало, он облизнул пересохшие губы и продолжил читать ровно до тех пор, пока не услышал явные признаки того, что преподаватель уже в аудитории.
Будто по кнопке "пуск" Блейн тут же поднялся с места, солнечно улыбнулся учителю и кивком поприветствовал его. Для него не было это обычной формальностью, он действительно был рад данному человеку, потому и встречал его соответственно, а чтобы и новичок не ударил в грязь лицом, американец осторожно подтолкнул его, похлопав по плечу, как бы намекая, что данная процедура обязательна. Был как-то раз, когда кто-то из зазнаек не хотел вставать и преподаватель имел полное право не начинать занятие ровно до тех пор, пока этот наглец не поднимется и не поприветствует его. Странные правила, но уж какие есть, этикет такой этикет.
Прозвучал тот самый невыносимый вопрос сразу же, как все сели, и Андерсон невольно зажмурился, будто от удара, а потом робко приоткрыл один глаз, словно подглядывая за Себатианом и ожидая его реакции, осматривая его с искренним сочувствием, но тот весьма ловко оборвал ход учителя, что несколько даже удивило не только самого мужчину, но и всех остальных в классе. Юноша даже слегка дёрнулся от неожиданности, но попытался не предавать этому особого значения.
Далее занятие прошло относительно спокойно. Парни вынужденно сидели вплотную друг к другу, Блейн не сводил взгляда то с учебника, то с диктующего лекцию преподавателя, то с собственной тетради, на Смайта ему смотреть было, конечно же, некогда. Разве что иногда он с любопытством заглядывал в его тетрадь, чтобы узнать, какой у того почерк, всё же французы же эстетичны во всём, значит, наверное, и пишут они куда аккуратнее, чем курица-лапой Андерсон, который чаще всего ставил цель не на красоту, а на скорость, чтобы не упустить чего-то важного из слов учителя.
К счастью, наконец-то урок был закончен, потому как, признаться, он был действительно весьма скучным и утомительным. Собрав свои вещи и дождавшись Себастиана, Соловей вновь положил ладонь на его плечо. - Сейчас большой перерыв. Предлагаю сходить в буфет. У нас там отличное кофе, - правда брюнет знал, что с ним за один столик обязательно садились Вес и Тед, и как будет сейчас - он не знал. Кто знает, может новичка напряжёт такая обильная компания в буфете уже в первый же день занятий? Потому, спустившись наконец с ним в их столовую, что в академии была оформлена как полноценное кафе, Блейн заказал себе кофе и пару пирожных, чтобы просто утолить голод и необходимость в сладком после напряжённых первых двух уроков, и стал ожидать Смайта, осматриваясь и выбирая глазами столик, рукой указывая на него новичку, ожидая от него согласия или отказа, чтобы выбрать что-то более подходящее.

Одобрительно кивнув, Блейн последовал к выбранному столику, не решившись спорить и как-то предлагать иные варианты. Там было солнечно и тепло, что вообще идеально после прохладных коридоров, все остальные столики стояли в стороне и можно было спокойно пообщаться с новичком так, чтобы его ничего не смущало. Быть может, так даже лучше, Андерсон сможет узнать его поближе и тот станет больше говорить на английском? Кто знает, всё-таки хотелось бы, чтобы уже спустя час их общение стало если не более дружеским, то хотя бы товарищеским, более комфортным и доверительным, а то, признаться, брюнету было как-то некомфортно. Вроде бы он и помочь пытается, но по сути - совершенно незнакомцу, которому, может быть, даже неприятен этот переизбыток заботы, но он просто не знает, как по-английски наиболее тактично сказать "Отвали, прилизанный, без сопливых скользко, сам разберусь". Но, возможно, в этом был своеобразный плюс, то есть Себастиан так до сих пор не сказал и была надежда, что никогда и не скажет, если удастся втереться ему в доверие за эти несколько дней помощи.
К своему кофе Андерсон отнёсся спокойно. Конечно же он знал места, где его готовят лучше, да даже у него дома его делали лучше, но это же школа, в конце то концов, а не ресторан, потому он не видел причин для особых претензий и капризов. Хорошо, что хотя бы горячий, чуть сладкий и действительно крепкий - бодрит, впереди ведь ещё столько занятий, на которых нужно не только не уснуть, но и вовремя по возможности помогать новичку.
Сделав пару глотков кофе, Блейн довольно выдохнул и прикрыл глаза на несколько мгновений, просто растворяясь в этом согревающем и приятном чувстве, наслаждаясь тем, как горячий напиток пробегает по горлу, смягчает его и делает его собственный голос в будущем из хрипловато-низкого в мягкий и бархатный, который многим нравился гораздо больше. Медленно расслабленно открыв глаза, услышав голос Смайта, парень чуть нахмурился, пытаясь чисто по смыслу догадаться о переводе фразы, но по вопросительной интонации и тому, что француз уже потянулся к его пирожному, он и без лишних слов понял, чего хотел новичок и лишь одобрительно кивнул. Не даром же он взял две штуки, из расчёта - чтобы поделиться, как же без этого? Не  умел он есть в одиночку, становилось некомфортно, будто он свинья. Так что, даже если бы парень не спросил - Андерсон сам бы навязал ему это несчастное пирожное, которое он сейчас ел...Вернее, не совсем пирожное, а потому, признаться, на первое время юноша просто завис.
Как он уже убедился, в его школе более геев не было, во всяком случае - открытых, которые готовы в этом признаться и заводить с кем-то отношения, а потому он уже не особо надеялся найти кого-то себе в этом окружении. Но заметив действие Себастиана, брюнет просто обомлел на несколько секунд. Что-то в его голове кричало, - Натуралы так не делают! - и от этого зрелища, откровенно говоря, у Соловья просто перехватило дыхание, уж слишком это соблазнительно, просто непозволительно привлекательно выглядело. Тут уж независимо от степени доверия в отношениях и времени того, как долго они знакомы, не залюбоваться этим и не почувствовать, как по спине и груди пробежалась дрожь, спускаясь вниз, к паху - просто невозможно. Это была провокация или тому просто так нравилось есть? Знать наверняка Блейн не знал, но его взгляд вполне ясно отобразил то, что "к такому его жизнь не готовила", он весьма заметно смутился, зардевшись, и в то же время не знал, куда деть свой взгляд, начав плутать им по стенкам и картинам за окном, потому что смотреть на самого Смайта после этого действия было как-то неловко. На пару мгновений парень даже прикрыл глаза, чтобы отвлечься и представить что-нибудь отстранённое, но эта картина с изящным пальцем в белеслой жидкой сладости, утопающем в привлекательных ярких губах просто не выходила из головы, крутясь перед взглядом снова и снова под разными ракурсами, то даже с каким-то довольным причмокиванием, то с предложением о том, чтобы покормить таким образом Андерсона, а то он так растерялся, что даже не ест совсем. Мотнув головой и открыв глаза, поняв, что это совсем не помогает отвлечься, студент глухо выдохнул и сделал большой глоток кофе, обжигаясь и зашипев, отставив его в сторону. Было, наверное, даже слишком заметно, что он нервничает.
Новая фраза на французском не то чтобы сбила его с толку - его уже и так снесло с рельс, но он её совершенно не понял, недоумевающе глядя в глаза Себастиана и просто с надеждой ожидая, что тот задаст какой-нибудь вопрос на английском или просто переведёт уже сказанную фразу, к счастью, так и произошло. - Я тоже здесь учусь относительно недавно. Это прекрасная школа. Здесь к людям с любыми необычными потребностями относятся с пониманием и поддержкой. Такого я нигде не встречал, - он всё так же старался говорить кратко, хотя и не всегда получалось. Чтобы отвлечься ещё лучше, Блейн всё же поднял в руке одно из пирожных и откусил немного, даже не заметив, как местами крем остался у него вокруг губ и осел на лёгком пушке в виде, усов, продолжая свою речь. - Вступил в хор Соловьёв. О, они отличные ребята. Я - их солист. Если интересуешься музыкой - я могу тебя сводить туда тебя после уроков, - охотно предложил Андерсон, поднимая взгляд на Смайта и теперь одаривая его таким же вопросительным тоном. - Твоя очередь. Давно ты в Америке и надолго ли к нам приехал? И по какой причине, если не секрет? - не хотелось его снова перегружать информацией и вопросами, но что поделать, любопытство так и лезло наружу и его было просто не удержать.

В самом деле, Блейн совсем не заметил то, что испачкался, так как не то крем был комнатной температуры и почти не чувствовался из-за этого, не то просто он слишком увлёкся беседой и положительными мыслями в адрес Соловьёв и академии в целом, что ему было вовсе не до таких мелочей. А потому ему не совсем был понятен такой внимательный и пристальный взгляд Смайта, будто он на нём какой-то клад разыскал или в самом деле был уж очень сконцентрирован на том, что рассказывал ему Андерсон. Правда обычно, когда человек тебе о чём-то говорит и ты его внимательно слушаешь, смотрят всё же в глаза собеседнику, а не на его губы. Взгляд на губы вообще обычно имеет совершенно другой смысл, пускай немного, но в этом брюнет разбирался, потому его недоумение в карих глазах плескалось всё более заметными зелёными вкраплениями, будто сомнение отображалось весьма отличающимся оттенком.
- Я? Да? Упс, - Блейн растерялся и отложил пирожное обратно на блюдце и взялся уже за салфетку, намереваясь вытереться, облизнулся ещё на всякий случай, но сам Себастиан как-то подозрительно начал к нему приближаться, от чего юноша даже как-то отстранился назад, скорее машинально, удивлённо хлопая ресницами, вздрагивая от такого весьма интимного прикосновения к губам, не говоря уже и о том, какой ухмылкой это действие сопровождал его новый знакомый. То, что в данные несколько мгновений Соловей просто забыл, как дышать - это мягко сказано. Он затаил дыхание и смотрел на парня над собой с таким откровенным шоком и весьма заметным смущением, что даже слова вымолвить не мог, пытаясь элементарно сообразить - в правильном ли пространстве он находится или его сейчас ненароком занесло в чужую Вселенную, окунув в новые правила жизни с совсем другими условиями гравитации. Кто бы спорил - ничего подобного парень ранее не ощущал, потому и растерялся сейчас так невинно и открыто, глядя на Смайта как на восьмое чудо света.
Попытавшись взять себя в руки - он слишком рано расслабился, надеясь, что это всё, но ведь шатен ещё и облизнул палец, снова, чёрт возьми, он снова это сделал! Блейн был готов поклясться, что ежели не толпа ребят в столовой и не тот факт, что они знакомы с французом всего чуть больше часа, сейчас бы брюнет просто взвыл, сорвался бы с места и как ошпаренный ринулся в ближайший туалет, чтобы умыться. А может и не только умыться... Казалось, что всё это произошло всего за несколько секунд, но в эти секунды Андерсон растерялся так, как никогда ранее, ведь, действительно, его ещё никогда не ставили в столь неловкое положение, когда даже собственный голос в голове, вопящий о том, как соблазнительно выглядит этот иностранный искуситель, казался каким-то чужим, не своим, случайно забредшим под тёмные кудри, словно мимо пролетая и просто запутавшись, как посторонняя муха. Наконец он смог судорожно выдохнуть, когда Себастиан отпрянул, медленно, но верно, возвращаясь из потустороннего мира в нынешний, пытаясь проморгаться и осознать уже на трезвую голову, что сейчас произошло.
- Слаще? Чёрт подери, либо я параноик, либо он на самом деле со мной флиртует! Возьми себя в руки, Андерсон! Это ведь такая глупость. Да и даже если так - этот француз слишком многое себе позволяет, на таких просто нельзя вестись, ибо понятно, чем это обычно заканчивается. Но, неужели он тоже...гей? - этот факт не хотел укладываться в голове, хотя глядя на поведение Смайта, его внешний вид и многое другое, какой-нибудь "натуральный-натурал" уже сделал бы такой вывод значительно раньше. Но Блейн знал, что ухоженных парней, которые просто обязаны держать себя в статном и приличном виде, в Далтоне - почти все сто процентов, всё-таки все они дети из богатых семей, для которых статус и внешний вид зачастую играют ведущую роль, и, само собой, подвести свою семью нелепым и небрежным видом им было просто непозволительно. А потому салонные причёски, начищенные до блеска туфли, дорогой парфюм - всё это было практически визитной карточкой любого ученика академии не меньше, чем форма этой же школы. И по этой причине брюнет боялся поспешить с выводами, но, однозначно, тут уже жать на тормоза было поздно, как и поворачивать назад. Натурал бы не касался бы другого парня так, не облизывался бы так дважды, и не улыбался бы такой похотливой улыбкой, будто представил на лице Блейна явно не крем. Теперь уже до него дошло, почему Себастиан на него так смотрел до этого, в голове студента невольно представилась картина с "заменителем крема", и теперь уже он вновь вспыхнул на пару незаметных мгновений смущением - представлять подобное, сидя в буфете - не лучшая идея, в самом деле. Другое дело дома, наедине с собой в ванной или на кровати, но точно не тут, с едва знакомым новичком из Франции.
Пожалуй, он даже слишком замечтался, представив всё это, а потому теперь дёрнулся, когда Смайт выругался по французски, мучая свой галстук и пытаясь его стянуть с себя. Вашу ж мать, Соловей только что пытался себя убедить в том, что нельзя думать о посторонних вещах в буфете, да и вообще в школе, но выглядело так, будто новый знакомый его откровенно провоцировал! Галстук-змея сопротивлялся, будто упирался, не желая развязываться, и с какой-то особой страстью в следующую секунду француз уже срывает его с себя, вызывая у Андерсона весьма слышимый вздох, который просто не удалось сдержать. Хорошо, что не стон, в самом деле. Он даже кулаки сжал посильнее, до побелевших костяшек, чтобы взять себя в руки. Но это было только начало. Следом отстёгивались пуговицы, одна, вторая... в голове представлялось уже значительно большее, а Блейн постепенно начинал белеть и синеть, потому что явно совершенно выкинул из головы мысль о том, что хотя бы иногда дышать всё же стоило. Так, на всякий случай, а то так и задохнуться недолго. - Блейн, привет! - послышалось со стороны и тот мгновенно закашлялся от того, как его стукнули пару раз по плечу, вроде совсем легонько похлопали, а ощущение было таким, будто его весьма сильно ударили. Ещё бы, он был так восприимчив и сконцентрирован сейчас, что даже шёпот показался бы почти граничащим с криком. Но он должен был поблагодарить того, кто всё же помог прийти в себя, но обернувшись, Соловей увидел, что кто-то из знакомых уже затесался в толпе и теперь вычленить его было сложно, чтобы понять, кто это был.
- Смотрю ты больше стал говорить по английски, - практически тут же отметил Андерсон более сухим и строгим голосом, делая несколько больших глотков уже порядком остывшего кофе, мысленно встряхивая себя за плечи и уже полноценно придя в себя. О чём говорил Себастиан, Блейн не был в курсе. Во всяком случае, его руки ещё не дошли до того, чтобы изучать местные гей-клубы, из-за учёбы и много чего ещё было просто не до этого. Да и вроде в такие места пускают только совершеннолетних. Потому слово "Скандалы" ни о чём ему не сказало. Но вот сама формулировка "танцующие и поющие мальчики", "тратиться им на выпивку". Ну всё, выносите святых. Он точно гей. - Ты ведь тоже нетрадиционной ориентации, да, Себастиан? - это всё же сорвалось с губ, нижнюю из которых как-то нервно Андерсон поджал, закусывая изнутри верхним рядом зубов. Он не хотел как-либо обидеть Смайта, и даже сам не заметил, как весьма отчётливо сказал слово "тоже", тем самым выдавая себя просто с головой.
- А спрашивал я тебя о том, как ты оказался в Америке и почему перевёлся именно в Далтон? - тон уже не был таким же дружелюбным, как и прежде, ибо Себастиан уже спалился в том, что английский знал и мучил Блейна всё это время напрасно, видимо, ради развлечения. Это ему не шибко нравилось, хотя, быть может, всё же ситуацию смягчала добрая улыбка, потому как, ежели Смайт с ним "с одной подлодки" было бы просто несправедливо относиться к нему как-то грубо. Напротив, среди "своих" нужно было заводить больше друзей, чтобы в дальнейшем было проще выбрать среди них кого-то единственного. А, как понял Андерсон, ребят нетрадиционной ориентации в Огайо вообще немного, а потому упускать любой шанс было просто рискованно.
- Пойдём, сейчас будет ещё один урок, - ловко и быстро доедая остатки своего пирожного и запивая сладость кофе, Блейн прихватил сумку и направился в сторону выхода, всё ещё услужливо дожидаясь шатена, чтобы проводить его далее. Всё-таки знал он английский или нет - школу он не знал точно.
В дальнейшем учебный день прошёл уже более сухо и равномерно в том плане, что Андерсон уже не выслуживался перед иностранцем так, как раньше, ибо понял, что в этом не было нужды, однако периодически на тех же переменах расспрашивал его о том, чем он занимался на родине, как раньше учился, какие предметы ему даются хорошо, а с какими ему нужна помощь, которую мог бы обеспечить брюнет, если сам что-то шарил в данном вопросе. В общем, ничего особенного, обычное школьное знакомство с новичком.
Но после уроков начиналось, быть может, самое интересное. Для Блейна - так точно, ибо он всегда уходил в хор как в самое настоящее туристическое путешествие во время отпуска. Рассказывая о том, что в их школе "Соловьи" были практически рок-звёздами, Андерсон не ожидал сиюминутной реакции, ибо собирался просто всё продемонстрировать и лишь после этого услышать мнение и оценку Смайта.
Наконец, они оказались в хоровой, где ребята уже начинали распеваться, и подав пару знаков, студент намекнул, что хочет исполнить. "Queen – It's A Kind Of Magic" в их исполнении выходило, быть может, не так шикарно, как в оригинале, но юноша вкладывался в песню всей силой, так, чтобы показать новичку, на что он на самом деле способен, что он ещё очень многого не видел. Голос слегка переходил на хрипотцу, а солист не терял возможности пройтись по помещению с некоторыми уместными танцевальными движениями, которые не сбили бы его голос, чтобы не было какой-то фальшивости или сбивчивости в дыхании. Периодически он даже позволял себе коснуться плеча Себастиана, будто пытаясь увлечь его в выступление, если тот, конечно, на это отзовётся. Во всяком случае, в танце и пении Блейн выпускал на свободу своего зверя, пылкого, громкого, искреннего, с лёгким рычанием, которое изредка пробивалось в перерывах, в глазах пылал огонь, а сам Андерсон вёл себя так свободно и вольно, как сам Смайт в буфете, будто для него нет каких-то ограничений и тормозов и никогда не существовало. И лишь закончив, он относительно успокоился, поправляя на шее галстук и выравнивая дыхание, с вызовом глядя французу в глаза.

Блейн был из воспитанных молодых людей, сколько бы ему не было лет, в какой бы грубоватой семье не вырос, и кто бы его не окружал, чтобы не пришлось пережить до перехода в Далтон. Просто был он таким вот. Не любил он слов "гей" и "гомосексуалист" - они ему как-то резали слух, как будто обзывательство или диагноз. Ему ведь не только в физическом плане нравились парни, он любил парней, душой и телом, испытывал к ним влечение не только сексуальное, но и духовное в первую очередь. Потому он и предпочитал говорить о нетрадиционной ориентации, о любви к представителям своего пола, но не о геях, гомиках и похожих терминах. То же касается и секса. Это слово будто оскорбляло. Сексом можно заниматься с партнёром на одну ночь, со съёмным мальчиком, но с постоянным человеком можно заниматься только любовью и никак иначе. Может он был чересчур идеалистом, но ему самому казалось, что партнёров на один перепих у него не будет, в таком он просто не нуждался. Ему нужно, чтобы удовлетворение получало не только тело, но и душа, чтобы появлялось вдохновение, чтобы муза плела и плясала с ним вместе в выступлениях, чтобы появлялась мотивация становиться лучше, чем есть. И тех, кто просто периодически развлекался с первыми, кто попадётся под руку в баре, ему было не понять. С тем же успехом он мог заняться мастурбацией. Конечно же он был наивным мальчишкой и ещё просто не мог сравнить ощущения с живым человеком с тем, что он испытывал, лаская себя самостоятельно, но всё же пока он в своих убеждениях был серьёзно уверен и вряд ли что-то весомо его переделает.
Свобода в танце - другое дело. Там он мог быть и яростным, и страстным, и каким-то совсем безбашенным, чем и удавалось "заводить" окружающих, чтобы они легко подхватывали общую волну и просто не могли из неё вырваться до тех пор, пока воды творчества не отхлынут. И ему откровенно нравилось то, как смотрел на него Себастиан, пусть с некоторой оценкой или вроде того, но всё же он чувствовал это своего рода восхищение, интерес и то, что парню действительно было приятно наблюдать за выступлением Андерсона. А разве нужно что-то ещё? Конечно, хотелось бы услышать более красочную оценку, но, кажется, и одобрительного "Неплохо" было достаточно, что невольно заставило Блейна засмеяться. Само собой, он не лез из кожи вон, он просто показал то, что может без подготовки, и потому бурных оваций ожидать не приходилось, но, судя по всему, у себя на родине Себастиан видел нечто получше. Что ж, раз так, посмотрим, в чём хорош сам зазнайка-иностранец.
- Раз так, давай, покажи, на что способен, - с неким вызовом произнёс Блейн, кривовато ухмыльнувшись. Уж что-что, а за свой талант и ребят в хоре он был готов стоять горой и никому не позволит не оценивать их по достоинству, особенно новичку, который ещё никаких трудов не вложил в этот хор, чтобы иметь право его как-то осуждать или быть слишком придирчивым. Брюнет всегда относился к подобного рода вопросам со справедливой точки зрения - хочешь судить и управлять, вложи сначала в это что-то собственный труд, силы и время, тогда твоё слово будет что-то значить. Не раньше, не позже. Одной только симпатии и поддержи будет маловато.
Однако дальнейшее выступление француза поставило его в несколько неловкое положение. И текст песни, и эти крайне вызывающие движения. Андерсон чувствовал себя несколько неуютно, сидя на диване, вжавшись в кожаную спинку всем телом, будто пытаясь как-то отстраниться от открывшейся картины. Не поймать себя на мысли, что Себастиан намеренно так старается именно для него и продолжает его провоцировать ни чуть не меньше, чем в буфете - было просто невозможно, и от этого ему становилось ещё больше не по себе. Парни косились на Блейна, как на врага народа, с немым вопросом "Ты кого нам вообще привёл? Это что за стриптиз?", а сам брюнет лишь недоумевающе пожимал плечами и вновь возвращал взгляд на соблазнительного Смайта. Несколько раз он даже не мог проконтролировать собственную реакцию и невольно облизывался, глядя на эти завлекающие движения бёдрами. Теперь уже он карими глазами изучал каждую черту, каждый изгиб тела нового знакомого, и не мог остановить себя от этого захватывающего путешествия от ног к губам и глазам и снова обратно. Дыхание, признаться, даже слегка перехватило, потому что на несколько мгновений Андерсон настолько увлёкся просмотром, будто он был вместе с парнем наедине и он танцевал для него приватный танец, как это показывают в своеобразных фильмах. Заметно отобразившийся на лице румянец выдал его с головой, но он всё же тряхнул тёмной шевелюрой и прикрыл на тройку секунд глаза, чтобы покинуть ту туманность, куда завело его это провоцирующее выступление, и снова открыл их, выдыхая и одобрительно улыбаясь.
- Вполне неплохо. Но решение о твоём приёме принимать будет совет, завтра они объявят результат, - на всякий случай оповестил Блейн, как бы намекая на то, что ещё будет собираться голосование по поводу его необычной персоны, ведь после такого выступления весьма сложно принять однозначное решение. Если кто-то подхватил это дело и ему понравился такой смелый вызов, который Смайт бросил всем присутствующим, а кому-то это может прийтись и не по нраву, и тут уже решение зависит от большинства и окончательного слова совета.
Взяв снова свою сумку и подойдя к Себастиану, он осмотрелся. - Занятия закончились, можем разойтись по комнатам, а можем и сходить пообедать куда-нибудь. Как на это смотришь? - не то чтобы он в прямом смысле слова запал на француза и искал любой повод побыть с ним вместе подольше, но в то же время продолжить общение всё же хотелось, особенно после этого выступления, которое невольно вынуждало его тянуться к парню ближе.

Взять себя в руки, пусть с трудом, но всё же удалось. А чего Вы хотели, за всю жизнь на него за один день, да ещё и учебный, что смущало ещё больше, никогда не сваливалось такое обилие желания прижать кого-то к стенке и впиться в губы с таким по звериному диким поцелуем, что нежная кожа болела бы всё равно что после ударов и порезов. Но не с этим же едва знакомым парнем, не с тем, кто его откровенно пытается провоцировать, право слово! Блейн был просто не готов повестись вот так вот просто, каким бы привлекательным во всех возможных смыслах не был бы его новый знакомый. Потому всё же контролируя себя, молодой человек повёл за собой француза, размышляя о том, куда им лучше пойти, если тот всё же согласится.
- Я бы так не спешил с выводами. Даже мне приходилось проходить весьма строгий отбор. Но я в самом деле был бы не против дуэта, - охотно подхватил Андерсон, а глаза его карие явно так загорелись азартом и желанием спеть что-нибудь вместе. Он давно мечтал найти кого-то, с кем можно было спеть что-то особенное, созданное для двух сильных солистов, которые смогут друг друга дополнять как тембром голоса, так и своеобразными особенностями в исполнении. На его взгляд они с Себастианом могли бы неплохо сойтись в совместном пении, правда надо продумать, что бы такого они могли спеть вместе так, чтобы это не вызвало агрессивного гомона на предмет их ориентации и им позволили бы выступить с этим не только в репетиционной, но и на отборочных, а там и на региональных. Ему действительно хотелось бы повести этого молодого человека за собой или вестись за ним, но только в плане музыки, да и пожалуй именно не бороться за звание "кто лучше", а именно работать сообща. Так у них было бы больше шансов на то, что их никогда не снимут с "верхушки", даже если они не состоят в совете. Не то чтобы сам Блейн охотно бы делился своими соло и удачным местом под солнцем, но если его удастся красиво разделить и совместить приятное с полезным, то почему бы и нет?
- Да, неподалёку на самом деле есть неплохой ресторан, думаю, тебе там понравится уровень обслуживания и всего остального, - судя по его выражению лица в буфете, Блейн сделал вывод, что ему явно не нравилось то, как кормили здесь, хотя пообедать можно было бы так же в этой же столовой, никуда не выбираясь из Далтона. Кивнув ему во время краткого расставания, брюнет вернулся в свою комнату, прихватил с собой портмоне, убедившись, что ему однозначно хватит денег на обед и на случай того, если придётся платить за Себастиана, всё же наживаться на иностранце просто не красиво, ему тут ещё как-то жить надо будет, и посмотрел на себя в зеркало. Кудри уже начинали предательски выбиваться из укладки, потому недовольно выдохнув, он был вынужден потратить несколько минут на то, чтобы обработать их дополнительно гелем и провести дополнительно сверху водой, чтобы уж уложить как следует, и, кажется, сейчас он выглядел даже лучше, чем утром, что должно было идеально подходить для обеда с одноклассником.
Как раз-таки сам Андерсон поставил перед собой цель не воспринимать этот поход как свидание или вроде того. Скорее так, деловая дружеская прогулка по местным достопримечательностям, нужно же было познакомить Смайта со всем тем, что окружает его новое место жительства и учёбы по совместительству. Выйдя ему навстречу, Блейн невольно оценивающе осмотрел его, несколько удивляясь тому, что тот решил переодеться. Нет, в этом не было чего-то криминального, и сам юноша нередко с охотой выбирался из строгой формы во что-то, что ему было больше по душе и лучше подходило под настроение с соответствующей бабочкой, но в то же время он действительно искренне гордился формой академии Далтон и не спешил её снимать до тех пор, пока не наступал уже полноценный вечер. Да и как-то побаивался опоздать, пожалуй, он и так чувствовал себя неловко за то, что был вынужден задержаться из-за своих непокорных волос.
- Кофе тебе там однозначно понравится, и не только кофе, - Блейн улыбнулся ему, уводя уже из здания школы в сторону того самого ресторана, как-то вальяжно вложив руки в карманы брюк и с наслаждением вдыхая приятный аромат свежего осеннего ветерка. - Кхм, Себастиан, не стоит, - пожалуй, пора уже было ему в лоб говорить, что француз перегибает палку и позволяет себе лишнее. Хотя, признаться честно, самому Андерсону безумно хотелось мороженого со взбитыми сливками, сегодня как раз был тот день недели, когда он позволял себе есть холодное, так как в ближайшие дни не планировалось каких-то выступлений и можно было немного поиздеваться над связками. И теперь он уже даже как-то засомневался на счёт того, что стоит его заказывать.
Приведя его в тот самый дорогой ресторан и пропустив вперёд, позволяя себе ухаживать за товарищем не как за планируемой пассией, а просто как за возможным в будущем другом, он вновь предоставил Смайту возможность выбрать столик самостоятельно, а сам покорно последовал за ним. Устроившись поудобнее на диванчике напротив Себастиана, он мысленно понадеялся, что тот не решит пересесть к нему ближе. Ему ведь и так было весьма неловко сейчас. Пробежав глазами по меню, которое он и так знал почти наизусть, Блейн сделал вполне обыкновенный для себя заказ медальонов из говядины, потому что, чёрт возьми, тут их готовили так, что он не мог оторвать себя даже если бы тут начался пожар, с картофельным гарниром, ну и всё же решился на то самое мороженое и кофе. Что ж, гулять так гулять. Конечно, бывали дни, когда он заказывал и больше, но сейчас он и не был достаточно голоден. Тем более что-то ему подсказывало, что толком спокойно поесть в присутствии француза не удастся и он услышит ещё довольно много критики как местной кухни, так и вообще всего, что его окружает.

Пытаясь расслабиться и в то же время выглядеть достойно, Блейн откинулся спиной на спинку дивана, вдыхая аромат роз, которые росли в горшке рядом, у окошка подле их столика. Что он любил в этом месте, так это то, что здесь всё было натуральное, настоящее, естественное. Как продукты здесь использовались одни из самых лучших, так и растения в горшках были не искусственными, как в большинстве мест, чтобы не возиться особо с ними, а настоящие, цветущие, дурманящие своим ароматом. На какое-то время юноша даже засмотрелся на цветы, робко и бережно касаясь лепестков шершавыми пальцами, опасаясь им навредить, и лишь через какое-то время среагировал на голос Себастиана, который задавал весьма откровенные вопросы. Прямо в лоб. Кого-то это могло соблазнить и привлечь ещё сильнее, но Андерсона только разве что смутило и напрягло ещё больше.
- Не стоит так открыто флиртовать со мной, вот что, Себастиан. Если это продолжится - наше общение на этом и закончится, - взгляд брюнета был весьма серьёзен и даже несколько холоден. Ему не нравилось, что Смайт пользовался некой вседозволенностью, считал, что ему всё доступно, помани он только пальчиком или сделай властный указ рукой, щёлкнет пальцами - и всё выполнят, опасаясь гневного взгляда этих опасных металлических глаз. - Я не хочу с тобой ругаться в первый же день знакомства, но мне неприятен твой напор, это просто неуместно и выглядит, откровенно говоря, глупо. Как будто я какой-то мальчик из клуба, которого ты пытаешься снять ради разового перепиха. Могу тебя огорчить - не получится. И либо мы будем просто друзьями и я буду охотно тебе помогать во всём, что потребуется, либо мы не будем общаться вовсе. Надеюсь, я понятно изъясняюсь? - голос Андерсона был ровным, спокойным, не разу ни грубым, но и не блистал уже тем теплом и дружелюбием, что и прежде. Надо было расставить все точки над "i", чтобы француз знал своё место и не думал, что ему так легко достанется то, что ему хочется. Не всё так просто, как кажется. На самом деле - всё ещё проще...
Но чтобы смягчить общую картину напряжения, Блейн мягко улыбнулся, выдыхая и когда им принесли кофе, попытался отвлечься на это, заботливо пододвинув чашку Себастиана к нему поближе, потому как почему-то сначала обе чашки поставили на половину стола Соловья. - И, я на самом деле, очень надеюсь дружить с тобой, потому как не вижу в этом ничего плохого. Ты интересный человек и, думаю, мы найдём много общего, если постараемся избегать чрезмерно откровенных тем. Всё-таки не сексом одним планета едина, - подмигнув ему, брюнет сделал несколько глотков кофе и протянул Смайту руку для рукопожатия, чтобы тем самым закрепить устанавливаемые между ними рамки, которые, в то же время, открывают куда большие двери, чем, скорее всего, Себастиан может себе представить.
Лучезарный добрый взгляд Блейна изучал каждую черту лица собеседника, стараясь уловить реакцию на сказанное, потому как серьёзно обижать или как-то оскорблять он его совсем не хотел, но и чувствовать дискомфорт при каждой очередной фразе шатена ему совсем не нравилось.