Бриттани умела и любила петь. Она не могла сказать, что у нее был какой-то потрясающий талант, из-за которого она могла бы прославиться, как сногсшибательная певица, но все-таки у нее были и слух, и голос, а этого было достаточно, чтобы вступить в хор. Да и девушке просто нравилась вся эта дружеская и непринужденная атмосфера, которая обычно царила в хоровой комнате, так что те перемены, что она проводила там, были лучшим временем в школе. В этой комнате было неважно ничто – если ты умеешь или хотя бы думаешь, что умеешь петь, ты мог с легкостью вписаться в коллектив.

Да, Бритт любила хор, но казалось, что руководитель делал все возможное, чтобы ее мнение изменилось. Он давал такие маразматические темы для песен, что даже Пирс, с ее бесконечной безумной фантазией, невольно косилась на мистера Шустера, думая, что он издевается. Начиналось-то все весьма неплохо, но пару недель назад он скатился до шарфов и шкафов, а найти и спеть адекватную песню на эту тему было не так-то просто.

Бриттани оставалось лишь надеяться, что на этой неделе их будет ждать действительно интересное задание. Она никогда так сильно не ошибалась – когда в комнату, на ходу допивая кофе, ввалился Шустер, он написал на доске всего два слова.

- Морские обитатели? Да вы, должно быть, шутите, - не удержалась Бритт, где-то в глубине души надеясь, что за этой написанной на доске фразой скрывается нечто более глубинное, чего она не заметила с первого взгляда.

Но нет, первое впечатления ошибочным не было. Уильям подразумевал именно то, что нужно спеть о морских обитателях, и он словно не замечал, что тема была маразматической. Самое смешное заключалось в том, что никто, кроме Бриттани, даже не обращал ни на что внимания. Девушка огляделась по сторонам и заметила, что все кивали с самым умным видом, кто-то записывал тему в блокнотик, чтобы не забыть, а мозг Рейчел определенно уже сгенерировал около десяти идей о том, что и как она сможет исполнить.

Бриттани такой энтузиазм разделять не собиралась. Ей хотелось спеть что-то стоящее и со смыслом, и она решила, что однажды она заставит Шустера дать адекватную тему.

- Может, в следующий раз Вы дадите нам свободную тему, чтобы мы просто спели наши любимые песни? – издалека начала девушка, совершенно не думая над тем, что говорит. Руководитель помотал головой, словно говоря, что он сам будет решать, какие задания будет раздавать ученикам каждую неделю. – Тогда Вы можете хотя бы давать нам не такие лишенные смысла темы? Я не хочу петь про акул-геев.

Больше десятка пар глаз уставилось на Бритт, которая лишь снова оглядела хоровую, на этот раз более уверенным в себе и даже слегка надменным взглядом. Она была уверена, что права, а потому отступать не собиралась. И она беззаботно, в простых словах и выражениях, сообщила Уильяму все, что думает о такой теме. Обошлось без нецензурной лексики и даже вообще без ругательств и оскорблений, потому что их сама Бриттани употреблять не любила, но вот слова «ваша тема» и «нелогичная», как  синонимы последнего слова, прозвучали и не раз.

В лучшем случае девушка надеялась на то, что Шустер согласится с ней и изменит тему, например, на «Дом» или «Дружба» или еще что-то, о чем действительно есть песни, не лишенные смысла. Но не тут-то было. Руководитель хора даже не подумал подойти к доске. Он лишь пожал плечами в ответ на все убийственные аргументы, прибавив при этом, что из-за одной недовольной особы он ничего менять не будет. Девушка в третий раз огляделась, надеясь услышать слова поддержки хотя бы от кого-нибудь, но ничего, кроме гробового молчания и жужжания какой-то глупой мухи, бьющейся о стекло, она не услышала.

Она была готова препираться с учителем еще до конца перемены, да хоть до ночи, и ему бы уж точно пришлось поменять тему, но того спас звонок. Точнее, его спасло его опоздание – так как он, как обычно, приходил с опозданием в десять-пятнадцать минут, времени на длительные разборки не хватало никогда. Так что Шустер лишь еще раз указал на тему недели, при этом демонстративно постучав по доске, и сообщил, что пришло время идти на уроки. Скорее всего, Бриттани показалось, но она была готова поклясться, что Уильям при этом коварно улыбнулся.

Пирс была первой, кто вышел из комнаты. Идти на урок не хотелось совершенно. Это была алгебра, посещать которую Бритт никогда не горела желанием, а сейчас к тому же настроение никуда не годилось. И тут дело было даже не столько в том, что она получила совершенно, на ее взгляд, нелогичное задание. Напротив, к этому можно было даже привыкнуть, да и порой это действительно было довольно забавно – подыскивать песни, стараться их спеть, без устали репетируя перед зеркалом… Нет, Бритт больше волновало то, что ее никто не поддержал. Она прекрасно знала, что большинство хористов не в восторге от тех тем, которые сейчас дает их руководитель. Наверное, одной Рейчел было все равно, что петь – главное, чтобы это было ее соло.

Хоть Бриттани вышла из хоровой первой, в кабинет алгебры она дошла почти последней. Убедившись, что учителя в классе еще нет, девушка приземлилась на последнюю парту, для виду достав учебник и тетрадку, хоть она прекрасно знала, что сегодня записывать точно ничего не будет.

Бриттани никогда не любила алгебру. Все эти непонятные перемежающиеся с цифрами буквы, которых с каждым годом становилось все больше, какие-то знаки, которые тоже, оказывается, что-то значили, абсолютно не нравились девушке. Она просто не видела смысла в том, чтобы сидеть в классе целых сорок пять минут и тратить это драгоценное время на вычисление квадратных корней, интегралов и решение логарифмов. Неужели это пригодится в жизни кому-нибудь, кроме учителя алгебры? Бритт не знала ни одной профессии, где бы обязательным условием работы было умение решить логарифм за рекордное количество времени. Разве что, на каком-нибудь шоу, типа «Умники и Умницы», это было бы полезно, но там можно было бы выехать и на других знаниях.

Становиться учителем алгебры Пирс не собиралась, а потому и не видела смысла в том, чтобы записывать каждое слово преподавателя и изо всех сил стараться стать лучшей в этом предмете. Конечно, когда у нее было излишне воодушевленное настроение, она старательно списывала с доски, а иногда даже поднимала руку, чтобы ответить на вопрос, но такое случалось редко, где-то раз в месяц. Чаще Бритт просто уныло смотрела в одну точку где-нибудь за окном или рисовала на полях тетрадки. Учитель редко замечал это, так что Бриттани могла даже не волноваться.

Сегодня же не было настроения даже рисовать или смотреть на прекрасные виды на улице. Наверное, потому что виды были не прекрасные – дождь это чудесно, но все-таки серое небо и слякоть являются скорее мерзкими, чем приятными. Цветные карандаши оказались забытыми в шкафу, поэтому и порисовать нормально бы не вышло. Девушке оставалось лишь разглядывать спину сидящего спереди футболиста, который, как посмотреть, тоже не особо любил математику.

Бриттани обычно сидела одна на алгебре, разве что, иногда с ней была Сантана, с которой расписание совпадало далеко не всегда. Она отлично знала, что сейчас у Лопез какой-то другой предмет, поэтому и была уверена, что просидит весь урок в одиночестве. Удивлению Бритт не было предела, когда рядом с ней появился то-то с явным намерением сесть вместе с ней, при этом еще дружелюбно поинтересовавшись, не занято ли это место.

- Ничего, садись, - на автомате произнесла Пирс, даже не задумываясь над тем, кто это с ней разговаривает. Бриттани не была человеком, который мог похвастаться большим количеством друзей или хорошей памятью, так что целых несколько секунд она рассматривала стоявшую рядом чернокожую девушку, вспоминая, где она могла ее видеть раньше, и есть ли у нее имя.

Вскоре пришло осознание того, что эта девушка определенно ходит в хор, обладает сильным голосом и почти никогда не получает соло, как и все, проигрывая эту возможность Рейчел. Бритт виделась с ней три раза в неделю как минимум четыре месяца, так что спрашивать, как ее зовут, было бы очень неприлично и даже неудобно. К счастью, память Бриттани была способна хранить не только тексты песен и движения в танцах, но и некую другую важную информацию – девушку звали Мерседес Джонс.

Бритт хотела начать занимательную беседу с Мерседес, она даже знала, что им необходимо обсудить с самого начала – конечно же, новую тему хорового кружка. Увы, как раз в этот момент в класс ввалился учитель, и Пирс пришлось сделать вид, что она слушает все разглагольствования на тему важности экзаменов. Хоть такие речи толкал каждый преподаватель, Бриттани не сильно беспокоилась насчет этого. Во-первых, экзамены были больше, чем через полгода. Во-вторых, девушка отлично знала о своей удачливости, которая не раз спасала ее вовремя контрольных и позволяла ей даже почти не открывать учебники в течение всего учебного года.

Краем глаза Бритт поглядывала на Мерседес, которая явно проявляла большую заинтересованность в речи учителя. Конечно, она не записывала каждое его слово и даже не кивала с понимающим видом, стоило учителю сделать паузу, но она хотя бы слушала его. Или, по крайней мере, притворялась куда лучше, чем Бриттани. Однако Пирс была уверена, что алгебра не является ее любимым предметом. Она вообще не верила, что алгебра может быть хоть чьим-то любимым предметом. Поэтому она сделала вывод, что Мерседес с куда большим удовольствием побеседует со своей соседкой по парте.

- Любишь алгебру? – шепотом поинтересовалась Бритт, на девяносто девять процентов уверенная в том, что получит отрицательный ответ. Ради приличия девушка лениво раскрыла тетрадку и даже взяла в руку ручку, но начать записывать даже не подумала, и это красноречиво показывало ее отношение к данному предмету. – И как тебе новая тема Шустера?

Последний вопрос Бриттани задала с каплей презрения и иронии в голосе. Она не знала, в восторге ли Мерседес от песен о морских обитателях, но одно ей было известно – поддержать ее на репетиции никто, включая Джонс, никто так и не собрался. Может, им помешал звонок, или застенчивость, или торнадо в Южной Африке, но говорить о том, что тема глупа и бессмысленна, никто не стал.

Девушка с интересом посмотрела на новую знакомую. Она выглядела как абсолютно адекватный человек, и Бритт где-то в глубине души понадеялась на то, что та оправдает свою адекватность и подтвердит, что ей тоже не пришлась по вкусу тема «Морские обитатели».

Учитель начал урок с занудного рассказа о важности умения решать уравнения с интегралами… Или интегралы с уравнениями. Нет, все-таки, первый вариант. Как минимум, полкласса устало вздохнуло, и Бритт с радостью отметила, что не она одна не получает ни малейшего удовольствия от урока. Это еще мягко сказано – она училась в этой школе далеко не первый год, но до сих пор не потрудилась даже выучить имя преподавателя, что там говорить о самом предмете.

К счастью, разглагольствования об интегралах быстро кончились. Пирс только хотела понадеяться, что сейчас (ну а вдруг) начнется что-то интересное, но не тут-то было – настало время для еще более скучной речи о важности экзаменов. Бриттани даже не стала утруждаться, чтобы поднять руку и выдать какой-нибудь глуповато-язвительный комментарий, вкратце и простыми словами объясняющий все ее чувства к алгебре. Малейшее желание слушать преподавателя, не успев загореться, мгновенно погасло, и девушка без зазрения совести повернулась к Мерседес, открыто игнорируя надрывавшегося мужчину с усами, называвшего себя учителем по алгебре.

Должно быть, это было очень неприлично, но у Бритт было готово отличное оправдание тому, почему она «занималась отвлеченными делами» на лекции. Такой аргумент, как «Да вы же скучный как ползающий птеродактиль» вряд ли понравился бы преподавателю, но Пирс была довольна. Хоть она и сомневалась в том, кто такие птеродактили, и умеют ли они ползать, но это было неважно.

Мерседес тем временем ответила на заданный ей вопрос, и Бриттани не смогла скрыть широкую улыбку. Наконец она встретила человека, не боявшегося признаться в своей неприязни к алгебре, человека, который, видимо, не любил алгебру так же, как и она сама. К счастью, удалось сдержать желание пройтись колесом по всему кабинету, при этом распевая гимн собственного сочинения, а потом заобнимать собеседницу до потери пульса. Наверное, это можно было отложить до перемены.

- Я бы не хотела тратить свое время, деньги и бесценные металлы, чтобы сделать такую медаль, - чистосердечно поделилась Бритт, не до конца понимая, всерьез или в шутку была сказана эта фраза. – А какая у тебя профессия? Кажется, ты упоминала, что хочешь быть певицей? – Пирс припомнила, что однажды Мерседес устроила серьезную ссору с Рейчел, решив завалить ее аргументами, почему она является куда более талантливой. Сама Бриттани в тот день изо всех сил хотела встрять в этот спор, чтобы разрешить его словами «Я все равно талантливей вас обеих», магическим поворотом и одной из песен Бритни Спирс. К сожалению для Бритт и к счастью для Рейчел с Мерседес, девушку остановила Сантана.

- Наверное, мистер Шу подрабатывает воспитателем в детском саду и собрал хоровой кружок там тоже и просто перепутал темы для нас и для них, - сочувственно проговорила Пирс, думая, каких бы таблеток подсыпать в кофе Шустеру, чтобы тот перестал путать всех и вся и страдать склерозом. – Надеюсь, он не подсунул бедным деткам тему про любовь или про алкоголь. Он же может.

Девушка изо всех сил старалась не думать о том, как дети пяти-шести лет в солнцезащитных очках выходят на сцену и, нелепо помахивая руками а-ля «крутые рэперы», начинают петь что-то вроде Blame it on the alcohol. Конечно, это было бы забавно, но родители детишек явно не разделяли бы Шустеровское безудержное веселье.

- Дельфины – это акулы-геи, - просто пояснила Бритт, услышав вопрос. – Уверена, Леттерман все-таки был бы счастлив услышать об этом.

Учитель многозначительно посмотрел на Бриттани, словно говоря ей сосредоточиться на теме урока, но та лишь отмахнулась. Конечно, для виду она склонилась над закрытой тетрадкой и нарисовала черной ручкой какую-то загогулину рядом со своим именем на обложке, но на большее ее не хватило.

Наверное, это был один из немногих, если не единственный, урок алгебры, на котором Бриттани не хотелось выйти в окно от безысходности или уснуть от скуки прямо за партой. До этого дня она и не подозревала, что это может хоть когда-нибудь случиться. Бритт и алгебра были совершенно противоположными и не сочетающимися вещами, или, как бы она сказала, люби она математику хоть чуть-чуть, их накрест лежащие углы были равны.

- Я бы на твоем месте медальку отливать из золота не стала бы, но вот нарисовать ее было бы можно, - даже не задумываясь о том, что для такого короткого предложения она сказала слишком много частиц «бы», выдала Пирс. У нее в голове уже нарисовалась потрясающая картина того, как она сначала проводит перепись, чтобы выявить, кто любит алгебру, и потом вручает,  если такой человек находится, вручает ему нарисованную медаль. – Мне кажется, ты очень талантливая, - правдиво сказала девушка, вспоминая, как Мерседес не раз заставляла весь хоровой кружок вскочить на ноги, заливаясь аплодисментами и криками «О боже, это прекрасно!», стоило ей спеть что-нибудь, например, из репертуара Уитни Хьюстон. – Я бы сходила на твои концерты, правда.

Услышав вопрос собеседницы, Бриттани почесала невидимую бороду в размышлении. Никогда раньше она не задумывалась над тем, какой будет ее будущая карьера. Пожалуй, она знала лишь одно – преподавателем алгебры, да и вообще преподавателем, она не станет даже под страхом смертной казни. Конечно, Бритт слышала, что выбирать карьеру нужно, опираясь на таланты и вещи, которые нравится делать. Пирс любила многие вещи. Например, она обожала рисовать всякие непонятные загогулины, больше напоминающие кривые китайские иероглифы, чем что-либо адекватное, на полях тетрадки. Еще она была без ума от разговоров со своим котом. К сожалению, на этом карьеру построить было сложновато, но все-таки удалось припомнить еще одну вещь, весьма серьезную, и которую Бриттани тоже любила. По иронии судьбы ее упомянула Мерседес в своем вопросе, а Пирс просто пропустила ее мимо ушей, то ли по невнимательности, то ли по каким-то еще причинам.

- Наверное, можно было бы заняться танцами более серьезно, - задумчиво протянула девушка, сама того не замечая, рисуя рядом с последним рисунком на обложке еще и пляшущего человечка. Бритт рассмотрела его и, поняв, что ему, должно быть, одиноко, нарисовала еще одну фигурку рядышком. Потом она хотела прибавить еще кучку зрителей, в экстазе аплодирующих и кричащих что-то нечленораздельное, но решила, что этим можно заняться и чуть позже. – Да, пожалуй, пока как о будущей карьере я могу думать только о танцах. Но я не думала как-то на эту тему.

Если бы это было в фильме, в этот момент должна была заиграть зажигательная музыка, а Бритт должна была вскочить и, пока Мерседес начала бы запевать, начать танцевать. Где-то в глубине души Пирс надеялась, что хоть однажды подобная вещь случится, но пока ничего не происходило. Конечно, если не считать заунывный голос учителя зажигательной музыкой.

- Ну, если выбирать не из кого, приходится брать единственного претендента на работу, - философски произнесла девушка, искоса поглядывая на преподавателя алгебры. Иногда ей казалось, что он получил должность именно так. Будь она на месте директора МакКинли, она бы приняла этого человека только на должность преподавателя Занудоведения, да и то с большой натяжкой. Конечно, на его уроки никто бы не ходил, что бы, разумеется, делало все занятия (и самого учителя) еще более занудными. – И я не думаю, что дети могут найти что-то дельное в такой прическе. Максимум дохлого скунса, в лучшем случае. Ну, может, яйца страусов эму тоже там могли бы оказаться, но никак не шоколадки.

Неожиданный смех Мерседес слегка насторожил Бритт. Обычно, когда люди смеялись над ее словами, она мгновенно обижалась, но сейчас ничего не произошло, и даже не потому, что Мерседес тут же засыпала ее извинениями и словами о том, что смеялась она не над этим. Просто ее собеседница не выглядела как человек, способный так просто взять и обидеть. Мерседес была похожа на человека, которому можно было доверять, с которым хотелось дружить.

- Пятьдесят центов? - девушка фыркнула. - Я и так трачу на алгебру почти по часу своего времени каждый день, алгебра должна быть довольна и без денег. Да и вообще, почему за занудные достижения вроде доказательств теорем вручают все эти Нобелевские, - Бриттани на секунду замолчала, думая, правильно ли произнесла это ужасное слово, - премии, а за пение или танцы их нет? Прямо дискриминация какая-то. И теперь я не смогу получить Нобелевскую премию только потому, что скучней алгебры нет ничего на свете.

Бритт обиженно надулась. Она и не думала, что упомянутый ей приз вручается не только за высокие достижения в области алгебры, но и за многие другие открытия. Также она совершенно забыла подумать о том, что те же великие математики и физики никогда не смогут поучаствовать в проектах вроде American Idol, спеть на Бродвее и получить престижную награду уже за танцевальные и певческие способности. Бриттани вообще не особо любила думать на уроках алгебры. Стоило ей посмотреть на доску, где красовалось уравнение, где букв было больше, чем цифр, все желание думать и пытаться решить хоть что-нибудь мгновенно улетучивалось.

- Майк очень хорош в танцах, - протянула Пирс, словно не желая признавать, что она танцует лучше всех в их хоровом коллективе. Ее редко хвалили хоть за что-то, поэтому услышать комплимент было одновременно приятно и неожиданно. Девушка даже зарделась. Сейчас-то точно должна была начать играть музыка, но, видимо, не судьба. - Да, я люблю рисовать, - в подтверждение своих слов Пирс открыла свою тетрадь по алгебре на первой странице. Рядом с датой и многозначительной надписью "классная работа", под которой шло название упражнения, следовала большая куча картинок, которые Бритт рисовала на уроках. Это были как адекватные изображения, вроде цветочков, человечков или кошек, так и непонятные абстракции и спирали, значившие лишь то, что ей было настолько скучно, что она даже не потрудилась придумать, кого нарисует в этот раз. Она перелистнула еще несколько страниц, и везде была примерно одна и та же картина - дата, "классная работа" и огромное количество рисунков. Иногда, совсем редко, рядом появлялись уравнения или условия задач, но их заметить было трудновато.

Девушка заглянула на рисунок Мерседес и не смогла сдержать смеха. Это выглядело очень забавно и, что самое интересное, Шустер был похож на Шустера, а дети были похожи на детей. Конечно, определить, что это дети выудили из волос бедного руководителя хора, удалось не сразу, но вскоре стало ясно, что это пушистый скунс.

- Прелесть, - весело произнесла Бритт, рассматривая рисунок вблизи. - Так это еще и памятник? Прекрасно. Знаешь, вот иногда так хочется стать архитектором, только чтобы наставить памятников всем подряд - мистеру Шу, еще парочке преподавателей... - девушка вздохнула. - Проблема лишь в том, что для такой работы нужна алгебра. Да и на них не буду разбазаривать на них драгоценные металлы. Обойдутся и нарисованными памятниками.

Пирс с энтузиазмом закивала. Это был великолепный выход из ситуации. Зачем делать медали, если можно их нарисовать? Зачем строить памятники, если можно с таким же успехом изобразить на бумаге?

- Вот, только об этом подумала. Ты что, мысли читаешь? - Бритт хитро прищурилась, глядя прямо в глаза Мерседес, словно это могло помочь ей понять, обладает ли она таким даром. - В Лайме вообще сложно найти квалифицированных преподавателей, - очень "патриотически" отметила девушка, кидая мимолетный взгляд на преподавателя алгебры, который, кажется, был слишком увлечен рассуждениями об интегралах, чтобы обращать внимание на разговаривающих учениц на задней парте. - Мы им еще покажем. Когда выиграем Национальные, и они все будут на нас работать, - Пирс сама не заметила, что вместо планируемого "если" сказала "когда" - видимо, вера в победу на Национальных все-таки была.

Бриттани посмотрела на часы, висевшие на стене, и отметила, что до конца урока осталось лишь 15 минут. Хотя, если бы на любом другом уроке алгебры она от радости была бы готова станцевать что-то вроде ирландской джиги, то сейчас какого-то особого удовлетворения не было. Все-таки алгебра стала очень интересной. Надо бы спросить у Мерседес, когда у нее алгебра, чтобы знать, совпадает ли у нас расписание.

Отредактировано Brittany Pierce (2014-06-04 23:31:03)

- А пять уроков в неделю - это почти четыре часа убитого в пустую времени, - закончила мысль Мерседес Бриттани, не замечая, как сама использовала алгебру в подсчетах. - За это время я могла бы сделать все, что угодно. Хоть то же Фондю для двоих провести несколько раз. А то из-за этой алгебры вообще времени на него нет!

Конечно, времени на проведение шоу не было не только из-за алгебры, а вообще из-за школы, к которой Бритт даже иногда готовилась и делала домашние задания - если было настроение, конечно же. Тем более, чаще не было не времени, а возможности. Например, лорд Таббингтон крал зарядку от ноутбука и карту памяти от камеры, так что снимать и выкладывать выпуски "Фондю" не получалось. Или Таббингтон был слишком занят игрой в покер, чтобы пустить свою хозяйку за ноутбук. Или он курил, что заставляло Бриттани начать читать ему лекции о вреде курения, опять же, отнимающие очень много времени. Вообще, кот был причиной и решением всех жизненных проблем Бритт. Порой это удручало.

- Серьезно? - глаза девушки аж загорелись, так она была счастлива, что несчастным математикам никогда не достанется упомянутой премии. - Вот это прямо праздник. А правда, может, создадим праздник? Есть день учителя, есть день врача, а у нас будет... - Бритт на секунду задумалась, подбирая идеальное название, отражающее все ее отношение к алгебре, - день Алгеброненавистника?

Бриттани бросила короткий взгляд на доску и снова перевела глаза на Мерседес. В мозгу девушки уже нарисовалась идеальная картина того, как именно будет отмечаться новоизобретенный праздник. В этот день во всех школах по всему миру будут преподаваться только гуманитарные науки, а еще два, нет, три урока подряд все будут танцевать и петь. А учителя алгебры и все, кто любит этот предмет, будут бесплатно раздавать конфеты и шоколадки всем остальным. Для многих учеников (а может, и учителей) это был бы лучший день в году, так что можно было бы проводить его не раз в год, а почаще. Чтобы был стимул ходить на уроки алгебры.

От последующих слов собеседницы Бритт зарделась только больше. Про то, что она светится, когда танцует, ей не говорил еще никто - и что-то ей подсказывало, что больше никто никогда ей этого и не скажет.

- Год только начался, у тебя еще много времени, чтобы порисовать на алгебре, - убедительным тоном произнесла девушка, словно это было очевидной вещью, которой занимались все - рисование на алгебре. - А кстати, да, я так и оправдаюсь, если меня спросят, что это за рисунки. Учили же нас разным методам конспектирования текстов, типа списки, таблицы... А я, может, все формулы запоминаю через вот эту симпатичную картинку? - Бритт наугад открыла тетрадку и ткнула пальцем в первый попавшийся рисунок - он символично изображал нечто, что, как Бриттани считала, являлось черной дырой. - А ты прелестно рисуешь, - прибавила Пирс, разглядывая еще две фигурки, появившиеся рядом с памятником Шустеру.

Выслушав слова Мерседес о преподавателях в Лайме, девушка кивнула и снова посмотрела на преподавателя алгебры, теперь с безумной скоростью писавшего что-то непонятное мелом на доске. Он действительно был очень увлечен этим занятием, в то время как все ученики были увлечены чем угодно, но только не алгеброй. Разве что, была пара отличников, которые стеклянными глазами смотрели в спину учителя и записывали каждое его слово, но это было все.

- Вручим ему медаль после урока, - уверенно сказала Бритт, уже продумывая, с какой речью она подойдет к преподавателю и, назвав его "мистер Как-Вас-Там", вручит ему нарисованную медаль. - А шансы на победу всегда есть, - девушка мгновенно переключилась на другую тему, - тем более, я люблю думать оптимистично. Я верю, что мы сможем победить. Конечно, перед этим нужно поговорить с мистером Шу, да и вообще со всем хоровым кружком, и тогда все, победа будет у нас в кармане.

Конечно, сказать "надо поговорить со всеми" было легко, но вот осуществить это было гораздо труднее, Пирс знала это. Она была почти уверена, что Рейчел ее слушать не станет, остальные не воспримут ее всерьез, а Шустер просто пропустит ее слова мимо ушей и начнет читать лекцию о том, как важно петь песни именно на те темы, которые он задает. Однако, попытаться можно было. Особенно когда появился как минимум один сторонник.

- Ой, это очень длинная и интересная история, - возбужденно начала рассказывать Бритт, и по ее лицу было видно, что ей очень нравится говорить о ее шоу, - правда, она скорее длинная, чем интересная, - поникнув, поправилась она, быстро сообразив, что рассказ, полный подробностей о степени укуренности лорда Таббингтона и всех ее размышлениях на тему, вряд ли понравится Мерседес. - Если вкратце, однажды мне было скучно, и я решила развлечься. Сначала наготовила фондю на неделю, если не на две, а потом стала записывать видео, где я ем фондю и делюсь со всем миром своими мыслями о жизни. Я назвала это "Шоу Бриттани Спирс", но потом мне стала приходить большая куча гневных писем, в которых говорилось о каких-то "неоправданных надеждах" и все в таком духе. Очевидно, они ожидали увидеть в этом шоу не меня, - Бриттани вздохнула. - И тогда я решила создать другое шоу. Фондю - потому что именно из-за него все началось. Для двоих - потому что вдвоем веселее, чем в одиночестве.

Пирс покрутила в руках ручку. Она подумала, что, раз уж она вспомнила про свое шоу, пришло самое время приготовить новый выпуск для ожидающих такового зрителей. Вообще, девушка выкладывала в сеть выпуски совершенно не регулярно, а, как говорится, по настроению. Бывало время, когда шоу было ежедневным, потом оно превратилось в еженедельное, а сейчас было вообще нечто странное типа "я выложу три выпуска подряд, потом уйду в хиатус на месяц, а потом буду радовать вас новым фондю каждый день целую неделю". Еще Бриттани не знала, кто смотрит, и смотрит ли вообще, ее шоу. Конечно, она не сомневалась в своей популярности, как и в том, что "Фондю" - это лучшее, что случалось с Интернетом за всю историю его существования, но она не следила за тем, сколько просмотров у того или иного видео, скольким людям оно понравилось, а скольким нет. Она считала, что это пустая трата времени. Зачем вообще обращать внимание на мнение других людей, пока тебе самому нравится то, чем ты занимаешься?

- Золотые памятники? Им на нас не будет жалко ничего! - воскликнула Бритт, сдерживая желание вскочить из-за парты и отсалютовать народу из будущего, который построит ей и Мерседес статуи в пять метров ростом. - И глаза у памятников будут бриллиантовые, ведь они для нас ничего не пожалеют, верно? И перед памятниками всегда будет ярмарка, где всем детям будут продавать, нет, раздавать конфеты и всякие добрые книги, в которых ни слова про алгебру. А на концерте будут только те песни, которые мы хотим петь, и никто никогда не сможет нас остановить, - девушка определенно слишком размечталась, особенно когда услышала про эликсир бесмертия, изобретенный специально для них двоих. - Кстати, разве есть хоть одна песня о морских обитателей, которую можно было бы назвать эмоциональной? Я знаю только какую-то странную композицию про медузу, которая хочет во что-то поверить и с кем-то встретиться. Очевидно, с очередной медузой.

Девушка просто представила себе, как она нарядится в медузу и будет ползать по полу непонятными зигзагами, чтобы соответствовать своему образу, и при этом еще будет умудряться петь. Или это были бы амебы? Оставалось лишь надеяться, что они не станут темой следующей недели. От долгих размышлений о том, как ей в следующий раз придется сшить костюм вируса кашля, как в той дурацкой рекламе какого-то лекарства, если Шустер скажет им петь об одноклеточных существах, ее спасли последовавшие слова Мерседес.

- Только надо не забыть сказать, что этот способ подходит только для запоминания формул и прочих штук в алгебре, физике и прочих точных науках. А вот на английском и на литературе надо слушать и запоминать по-нормальному, потому что... - Бриттани многозначительно помахала руками, снеся учебник по алгебре, который через секунду с грохотом упал на пол. Пирс пробормотала что-то типа "этой бессмысленной тратой бумаги только полы подтирать", но, вроде бы, этого никто не услышал, и подняла учебник. - Ну, ты знаешь, все эти языки и литературы лучше алгебры в сто тысяч раз. А учителя нашего зовут... Я бы назвала его Интеграл Занудович, но вряд ли это его реальное имя.

Бритт пристально поглядела на преподавателя, но все-таки осталась при мнении, что самым подходящим именем для него будет именно то, которое ему придумала она.

- Пока Рейчел не начнет петь о неразделенной любви лукотруса и флоббер-червя, я буду не против, - Бриттани вздохнула. Она привыкла к тому, что вечные соло получает одна лишь Берри, так что оставалось лишь надеяться, что эти соло будут адекватными. - Да мистеру Шу просто пора перестать пить коньяк по утрам, и все, больше никогда не будет ничего путать. А Новые Направления победят, не сомневайся. Главное не переставать верить, - сказав эту фразу, девушка не удержалось от того, чтобы напеть песню с соответственным названием. - Кстати, - внезапно сказала она, словно наконец набравшись смелости, чтобы сказать такое, - давай споем что-нибудь дуэтом на этой неделе?

- Спасибо, - Бритт лучезарно улыбнулась, услышав такой поток комплиментов. Сегодня определенно был какой-то особенный день, может, потому что Венера была во втором доме, или потому что один из жителей Нью-Йорка, пытаясь вызвать дождь своими ритуальными танцами, добился лишь того, что принес удачу на двадцать четыре часа незнакомой ему девушке из Лаймы. - Я тоже не понимаю, как могла такое долгое время обходиться на алгебре без тебя. Даже думать боюсь, что было бы, если бы ты сегодня не села за эту парту, - Бриттани аж вздрогнула от такой мысли. Действительно, а что бы случилось? Вероятнее всего, она бы начала хоть немного разбираться в алгебре, но Пирс, как самая настоящая королева драмы, была готова начать драматизировать по этому поводу. Она уже четко нарисовала себе желтое здание, куда ее, сошедшую с ума, завозят с диагнозом "переизбыток алгебры в крови".

Бритт была почти уверена, что такого диагноза не существовало, по крайней мере, специалист бы никогда не поставил это причиной болезни. Вообще, это была одна из вещей, из-за которых Бриттани не собиралась становиться врачом - нельзя придумать какой-нибудь вирус или диагноз, чтобы звучало повеселее и попроще. Будь ее воля, она бы с радостью раздавала каждому встречному ярлыки типа "заболел от недостатка чтения" или "слишком много формул поступает в мозг" и еще прописывала бы соответствующе гениальные лекарства, но все-таки экспериментировать с врачеванием было нельзя. Сама-то Бритт будет в восторге от придуманных ей болезней и лекарств, но какой-нибудь больной раком, которого карма наказала больницей с главным врачом Пирс, не будет рад, если ему пропишут что-нибудь вроде Антиалгебрина.

- А ты хочешь прийти ко мне на шоу? - поинтересовалась девушка, искоса поглядывая на Мерседес, опасаясь, что та все-таки скажет нет. - Это обычно очень весело, а еще вкусно. И с котом моим повидаешься, поди плохо.

Бритт напрягла мозги, пытаясь вспомнить, не была ли Мерседес уже в одном из выпусков "Фондю для двоих". Там успели побывать все школьные знаменитости и не только, многие учителя и даже парочка кактусов, которые Бриттани решила поженить, так что было бы неудивительно, если бы Джонс уже знакома с "Фондю", только все об этом успешно забыли. Но нет - видимо, Мерседес действительно еще не довелось испытать удовольствие от посещения этого шоу, что значило лишь одно - настало время это исправить.

- Цементом или слашем, - девушка зябко поежилась. Ощутить прелесть лужи виноградного напитка, которая противной жижей растекается по лицу, ей еще не доводилось, и это было каким-то невероятным достижением. Она наслушалась рассказов остальных хористов о том, как это до боли неприятно, и совершенно не горела желанием попробовать это на себе. - Мы ее найдем, эмоциональную песню, - пробормотала Бритт, словно бросая самой себе вызов. - А медузы должны как-то любить, раз у них дети рождаются, но мне их принципов не понять, наверное.

Бриттани внезапно вспомнила, что давно не любовалась на учителя по алгебре. Хотя, чего на него любоваться?.. Чай не картина в музее, да и красотой он никогда не отличался. Конечно, истинный ценитель мужской красоты обязательно бы отметил, что у него "образцовый греческий профиль", но для Бритт, очевидно, более приземленной и ничего не понимающей в искусстве, он оставался "мужиком с крючковатым носом и козлиной бородкой". Зато можно было утешиться тем, что сам себя мистер Занудович вряд ли смог бы описать более красноречиво. Разве что, ему под силу было бы нарисовать автопортрет, используя только иксы, игреки и прочую математическую лабуду? В таком случае, он заслуживал уважения.

- По-моему, это звучит лучше, чем его настоящее имя, каким бы оно ни было, - убежденно произнесла Пирс. - Знаешь, как у древних индейцев называли ребенка в честь того, кем он станет, или когда он родился? Или не у древних индейцев... Но суть одна. И вообще, мы тут делаем ему одолжение, придумывая ему замечательное имя. Интересно, как бы он нас назвал? - девушка задумалась на секунду, но ничего дельного в голову не пришло. - Если она сможет написать песню на эту тему, при этом срифмовав что-нибудь логичное, а не "червь" и "флоббер-червь", пусть поет хоть о всех стадиях их любви, - Бритт хмыкнула. Почему-то она сильно сомневалась в способностях Рейчел сочинить хорошую песню - наверное, потому что ни разу не слышала песен ее сочинения и не могла судить. Да и что там говорить, иногда Бриттани казалось, что она идет по жизни с девизом "Критиковать легко... и смешно".

Девушка бросила мимолетный взгляд на доску и вспомнила, что хотела спросить Мерседес еще кое о чем.

- Какой у тебя следующий урок? У меня английский, а у тебя?

- Шустер бы нам потом допрос устроил, чтобы узнать, где мы достали такие правдоподобные костюмы, - Бритт поморщилась, представив себе эту картину. - А Рейчел бы обиделась на нас из-за того, что все внимание не достается ей, и тогда мы бы устроили дуэль, чтобы выяснить, кто из нас - самая талантливая и крутая. Хотя, дуэль - это когда двое... Была бы триэль какая-нибудь, - девушка кивнула с самым умным видом. Хоть она никогда зла никому не желала, иногда так хотелось, чтобы в их поединке за Рейчел не проголосовал никто, а она и Мерседес получили бы одинаковое количество голосов. Толку в этом бы не было совершенно, ведь Рейчел осталась бы такой же, да и Пирс не получила бы должного внимания больше, чем на пару минут, но хотя бы на несколько мгновений она могла бы почувствовать себя особенной.

Бритт бросила взгляд на часы. Если верить им, до звонка оставалось около минуты сорока секунд. Девушка могла говорить с такой уверенностью, потому что она не раз настраивала часы четко по звонку. Если бы ее спросили, зачем она это делала, она бы не была совсем уверена, что стоит ответить. На самом деле, она сама не знала, зачем. Может, чтобы появилась возможность отвечать на все вопросы типа "сколько времени до конца?" с точностью до секунды.

- Это будет потрясающе! - воодушевленно воскликнула Бритт, уже рисуя у себя в мозгу картину, как именно пройдет этот выпуск "Фондю для двоих" с приглашенной гостьей Мерседес Джонс. Придется попотеть, чтобы придумать стоящие вопросы, которые можно было бы задать, ведь Мерседес, судя по всему, ожидала чего-то грандиозного, раз с таким энтузиазмом согласилась прийти на шоу. - А кот у меня действительно классный.

Действительно, о чем можно было бы поговорить с Мерседес? Конечно, можно было бы записать целый выпуск, в котором они бы поливали грязью алгебру без перерыва, но это они прекрасно делали и сорок минут сегодня. Можно было бы подыскать и новую тему для обсуждения. Почему-то Бритт была уверена, что у них с Мерседес очень много общего.

- Я не знаю, как мне до сих пор удавалось избежать такой радости, - удивленно произнесла Пирс, в глубине души понимая, что всему вина ее причастность к команде черлидерш, которая все-таки считалась более-менее популярной в школе. Еще бы, как не быть популярной команде, которая уже который год берет первый приз на национальых соревнованиях? - Рано или поздно, мы поставим этих футболистов на место. Пусть они дальше выпендриваются, но я посмотрю на выражения их лиц, когда мы пронесем по коридорам гигантский трофей...

Бритт догадывалась, что в таком случае футболисты и не начнут извиняться за то, что превращали жизнь хористов в настоящий ад. Они просто будут притворяться лучшими их друзьями, может, даже просить автографы, чтобы, в случае следующей неудачи "Новых Направлений" снова наплевать им в лицо.

- Какой смысл обижаться на наши гениальные прозвища? - наивно поинтересовалась девушка, уже придумывая новые имена всем остальным преподавателям. Услышав комментарий Мерс относительно внешнего вида мистера Интеграла, Бритт прищурилась, чтобы лучше рассмотреть учителя. Пожалуй, сходство с баклажаном было отмечено очень тонко. - Для полного сходства только темно-синего цвета кожи не хватает, - Бриттани улыбнулась. - И еще я от души надеюсь, что Рейчел не затеет петь песню о червях, иначе она потом  сама пожалеет. А это все остальные судят друг другу по внешности, одни мы заглядываем в душу человека, - мудро заметила Пирс. Вот и еще одна причина строить нам памятники нашлась.

Девушка снова посмотрела на часы. Либо звонок задерживался, либо ее часы снова начинали спешить. Более вероятным был второй вариант, так как та бабулька, которая старомодно нажимала на кнопку звонка, словно для этого не было изобретено компьютеров, никогда не ошибалась даже на секунду.

- Жалко, - Бритт вздохнула. Хоть она любила английский, она бы с радостью провела еще один урок за беседой с Мерседес. - Шустеру бы лучше говорить по делу и не поднимать тему медуз и крабов. Хотя, может, он задумает научить тебя наименованием всех морских обитателей на испанском и предложит написать песню на этом языке в качестве домашнего задания? - девушка хихикнула. Все-таки было хорошо, что следующим уроком у нее шел не испанский.

Стоило ей договорить, как прозвенел звонок, и все радостно повскакивали с парт, не дав учителю даже слова сказать. Бритт облегченно вздохнула и запихала учебник и тетрадку в сумку.

- Интересно, нам задали что-нибудь? - Бриттани оглядела доску и, не найдя там чего-то, похожего на домашнее задание, отмахнулась. - Даже если и задали, это неважно. Было правда очень приятно познакомиться с тобой. Надеюсь, мы не раз еще так поговорим. А насчет "Фондю" договоримся чуть позже, я посмотрю свое расписание и потом позвоню тебе, - последнюю фразу Бритт сказала хоть и с улыбкой, но все-таки важным голосом, чтобы показать, что она супер-занятой человек, у которого есть свое забитое расписание. - Удачи на испанском.
.