Вероятно, только полоумный, давно не состоящий в дружеских отношениях со своими мозгами, человек скажет, что любит школу. Ибо любить пристанище, содержащее исключительных идиотов (в особенности, если оно носит название Средней школы МакКинли) - патологически невозможно. Сэм учился здесь не больше месяца, но уже смог прийти к такой вот непреложной истине.
В принципе, структура американских публичных школ, по скромному мнению Сэма, что сменил уже три учебных заведения, была одинаковой: везде были все те же несчастные лузеры, те же заносчивые футболисты и вульгарные чирлидерши. Но МакКинли... О да, эта школа била все рекорды в плане, мягко говоря, "непохожести" и "специфичности", среди других.
Блондину не раз приходило в голову, что, вероятно, в стенах этого учебного заведения водится некая зараза, приводящая к размягчению мозгов у учеников. Для столь странных мыслей были, конечно причины. Например, самыми главными из них были те, что подчеркивали шизанутость некоторых преподавателей, позволяющих себе совершенно несуразные вещи. А если в этой школе учителя такие, что уж говорить об учениках.
Порою, Эванс даже сомневался, что здесь есть кто-то адекватный. Сначала, он тешил себя мыслью о том, что мистер Шу, кажется, держится молодцом среди остальных, но в другие моменты он полностью убеждался в том, что сильно ошибался на этот счет.
Иногда же, блондину казалось, что он и сам ведет себя как-то странно: совсем далеко от привычных аспектов поведения. Например, недавно, он начал слушать песни Бибера. Не то, чтобы он был фаном... Ему даже и не нравился он раньше. Просто, однажды, гуляя по просторам Фейсбука, заметил у одной знакомой девчонки на странице его новый клип, посмотрел, заинтересовался, и поехало. Причем, у него даже появилось желание доказать хейтерам этого певца, что они неправы насчет того, что так к нему придирчивы. В общем и целом, поведение Эванса, по его мнению, выходило за рамки приличия и свалить вину на ненормальную школу было легче, чем признать изменения в себе.

Самый скучный и непонятный урок в мире, а точнее, алгебра, значилась в расписании блондина жирными буквами, как следующий урок, что он должен посетить. Радости, конечно, этот факт не прибавил - совсем наоборот - ибо Сэм не выполнил домашнего задания. Да и как он его выполнит, если он не знает как это сделать? Считая себя честным человеком, он никогда не списывал у одноклассников, а когда честно признавался преподавателю в том, что он, по-человечески, не может решать хотя бы те же тригонометрические уравнения, тот ему "аргументированно" отвечал: "Решай! И все получится". А так как даже решать не получалось, ситуация превращалась в замкнутый круг и, собственно, из-за этого Сэм уже пару раз оставался после уроков. Вот и сейчас, спрятав листок с расписанием в передний карман рюкзака, и закинув его на плечо, юноша двинулся по школьному коридору, предчувствуя, что ничего хорошего ему будущий урок не принесет.
Еще издали он заметил некую миниатюрную девчушку, что шла по коридору, практически впритык к шкафчикам, и недовольно взирала на остальных. В какой-то момент она просто остановилась и начала громко кого-то отчитывать. Она выглядела совсем молодой - Эванс бы ей и шестнадцати не дал - но судя по тому, каким выражением лица она высказывала недовольство какому-то ученику, можно было сравнить ее со сварливой старушкой. Сэма настолько это развеселило, что он бесслышно рассмеялся, не сводя глаз с происходящей в нескольких шагах от него, ситуации. До конца перемены оставалось еще какое-то время, поэтому, юноша замедлил шаг.
.

Отредактировано Sam Evans (2014-07-06 17:13:48)

Стоит говорить, какими глазами смотрел на ту юную, но весьма и весьма злостную особу этот жалкий чувак, имевший несчастье столкнуться с ней в одном мире? Нет и нет, ибо Сэм с трудом подавлял в себе истеричные позывы, припоминая его лицо. Можно только сказать, что он выронил свою дудку (или флейту, не разбираюсь я в этих палочковых) и долго не мог решиться нагнуться за ней. В этом смысле, блондин бы тоже опасался - такая вредная незнакомка ведь и пнуть не постесняется, а потом еще и сверху по упавшей груде костей и слабоватой мышечной массы пройтись, оставляя на светлой футболке красные следы разводов от слаша, что регулярно разливался в коридорах этой школы и не вытирался уборщицами (если они вообще существовали в МакКинли). И чем сильнее дрожала губа парня, который, вероятно, успел прокрутить в голове придуманные Эвансом возможные последствия его лишних движений; чем сильнее лупали его втрое увеличенные глаза за толстыми стеклами очков, тем крепче сформировывалось в сознании Сэма желание ему помочь и вытащить из беды, что не в то место и не в то время причалила к тому с разрушительным цунами наперевес.
Вообще, Эванс был за справедливость. Он считал, что старшие должны помогать младшим, черные должны встречаться с белыми, а в России должны легализовать однополые браки. Точно также, он полагал, что слабых нужно защищать от более сильных и он это делал. Например, когда, однажды, защитил Курта от какого-то надоедливого хмыря, подравшись с тем в спортивной раздевалке. И он не считал себя за это героем. Он просто знал, что на его месте так должен был поступить каждый, пусть на Эванса потом и повесили всякие несуразные слухи, вплоть до того, что он - тайный любовник Хаммела.
Вот и сейчас, видя, как эта странная незнакомка, словно бронетранспортер налегает на неприятеля, больше сердце блондинистого футболиста не выдержало и он, весьма бесшумно, но совсем не незаметно, подкрался к парочке школьников. Не спуская взгляд с еще больше нахмурившейся юной гордячки, он достал дудку, протянул ее лупастому, и вновь повернулся к девушке, уставившись на нее с высоты своего недюжинного роста.
- Перестань воображать себя Сквидвардом и уйди с горизонта. Давай, побежал, оп-оп-оп-оп, ножками. - с самым серьезным выражением лица, но в то же время, беззаботно, он повторил последние слова девчонки, стараясь передать все обертоны ее тонкого голоса. А затем, широко разулыбался, осознав, что ему удалось это сделать. Причем, очень удачно, чего Сэм от самого себя совсем не ожидал. Пару баллов к его самолюбию добавило еще более разгневавшееся личико студентки МакКинли, но что-то Сэму подсказывало - это далеко не конец. Девушка вряд ли восхитится его умением пародировать (а обычно представительницы слабого пола только и делают, что на шею вешаются от восхищения), да и судя по ее напрягшемуся телу, словно спресованная пружина, готовому тотчас раскрыться, Эванса ждала ударная волна с той стороны фронта.
Он хлопнул парнишу с дудкой по плечу, показывая своим доступным жестом, что ему давно пора идти, пока он еще цел и невредим, и, по его уходу, сложил руки на груди, принимая защитную стойку.
.