Блейн уже наверняка знал, что все беды - от ума. Это факт, неоспоримый, как бы ты не пытался доказать обратное. Все те, кто ведут себя необдуманно, рискованно или просто не тратит время на то, чтобы подумать и решить, стоит делать что-то или лучше воздержаться, они живут гораздо проще. Их практически не мучает совесть, их не давит чувство ответственности и вообще им плевать на всё, что творится вокруг и на то, что о них думают. Это всё, любую мысль и действие делает в тысячу раз проще. Не сказать, что Андерсон был продуман до мелочей и заранее обдумывал каждый шаг, вовсе нет. Он напротив был сторонником импровизации, но всё же адекватной, которая не принесёт вреда окружающим и которая хотя бы в некоторых разумных рамках уместна на публике. К сожалению, такого же мнения, что и он, придерживались далеко немногие, откуда и появлялись разногласия, ребята затравленные и те, кто их затравливает. Ведь, в конце концов, хочется спросить, что тебе не имётся, когда рядом проходит гомосексуалист? Тебе не нравится его внешний вид, голос, поведение? Мешает он тебе этим жить, прохода не даёт или ещё что-то? Понятна почва для конфликта с себе подобным - Вы оба хищники и боретесь за наиболее хорошее место в глазах девчонок, чтобы отцепить себе покрасивее да с формами более привлекательными. А что тебе с геем делить? Уж явно не банку для укладки волос, и уж тем более не целевую аудиторию. К тебе он не лезет насильно? Нет. Так в чём же проблема тогда? В конце концов, школьники - странный народ. Сами мечтают о первом подростковом сексе с какой-нибудь ципочкой или хотя бы о том, чтобы кто-то у этих годзил взял в рот, а в то же время ведут себя так - что любого, не то что девушку, но даже парня нетрадиционной ориентации от них воротит. Будь даже Блейн натуралом и одним из таких вот бугаёв, он бы следовал такой политике - зачем портить отношения с симпатичным и женственным геем, если он может заменить тебе девочку, когда как последняя ломается? Нет, ну правда, такая политика куда более логичная, а самое главное - мирная.
Почему сейчас Андерсон думал об этом? А потому что возвращаясь из школы снова большим кругом, он, кажется, поймал себя на неком чувстве де-жа-вю. Брюнет увидел того самого симпатичного парня, которого не встречал в течении последних двух месяцев, кому он попытался помочь тогда исцелением. Навыки его и сейчас ещё не шибко развиты, но всё же лучше, чем было тогда, к тому же большую половину он уже не помнил из-за весьма противного отката способности. Но сейчас Соловей был готов поклясться, что незнакомца снова собираются забросить в помойку. Однако в этот раз школьник успел подойти чуть раньше, так сказать за несколько минут до основного события, а потому посчитал просто обязательным в данной ситуации хоть что-то сделать. Блейн понимал, что он один, а их - семеро. Что незнакомец, быть может, уже привык к такому обращению с собой и намеренно не сопротивлялся, чтобы не получить по шапке ещё больше, но неугомонное желание восстановить справедливость жгло парню душу буквально изнутри, требуя немедленного вмешательства, чем бы потом ему это не обернулось.
- Оставьте его в покое и уберите от него руки! Что он Вам плохого сделал? Он же и муху не обидит! - конечно, судить по внешней хрупкости - глупо, может он их как-то морально оскорблял и задевал, но как-то в этом Андерсон уж очень сомневался, подходя к хулиганам всё ближе и ближе. Те лишь ошарашено обернулись на его голос и переглянулись, тут же мерзко громко заржав, как табун коней.
- Самый смелый что ли? Хочешь составить ему компанию, пидор? - брови Блейна хмуро сдвинулись к переносице, отображая то, что к себе подобное обращение он не потерпит. Кем бы он ни был и к кому бы не испытывал симпатию, этим придуркам никто не давал право его оскорблять, да ко всему прочему ещё и угрожать. Понимая, что сейчас незнакомцу потребуется помощь, Соловей снял с плеча сумку и оставил её неподалёку, подходя уже на опасно близкое расстояние.
- Я сказал отпустите его! - но весьма не вовремя он рявкнул это, ведь двое парней рывком подхватили шатена за руки и ноги, резко забросив его в помойный бак, будто выполнив тем самым приказ пришедшего сюда Андерсона. - Будет выполнено. И ты сюда, давай, тоже, - его попытались схватить, но Блейн не так прост, чтобы легко давать себя в обиду. Конечно, боксом он ещё не успел заняться, как и вообще каким-либо боевым искусством, но и репетиции к танцам нередко очень хорошо позволяют развить хотя бы выносливость и крепкость, устойчивость ног - как минимум. Он отбивался, как мог, руками, ногами, но в то же время придерживался тактики честного боя, так требовало его собственное внутреннее составляющее и воспитание. Но соперники, само собой, такими честными не были и всемером отмутузить школьника так, что от симпатичного лица остались лишь воспоминания в виде множества ссадин и синяков, форменный школьный пиджак был разорван, а галстуком его едва только не придушили, им не составило сложностей. А ко всему прочему - его отправили в такой же кратковременный полёт в помойку, чтобы тот оказался рядом с тем, кого пытался защитить, что в то же время не получилось от слова "совсем".
И самый весёлый сюрприз, что их ожидал, последовал тут же - крышку помойки закрыли и сверху на неё взвалили что-то тяжёлое, вроде камня, чтобы так просто из этого смрада и ужаса этим двоим не удалось выбраться. Нельзя сказать, что Блейн потерял сознание, хотя после таких увечий вполне имел право, но он крайне плохо ориентировался в пространстве, тем более в темноте и в такой невыносимой вони, что ему пришлось ощутить впервые, и не мог подняться сам без посторонней помощи. Во всяком случае - сразу.

Кажется, пока он боролся, он слышал сопротивляющийся высокий голос, тот самый голос, что отложился в памяти Андерсона так глубоко, как только мог туда забраться, выстраивая фундамент чего-то нового, чего-то крепкого и более никогда нерушимого. Голос, одна из четырёх частей. Оставался аромат и нежность кожи, и взгляд, взгляд этих небесных глаз, который он не успел поймать вовремя, так как страдальца закинули в помойку раньше, чем Блейн утонул в этом светлом аквамарине. А следом они уже вдвоём лежали в абсолютной темноте, посреди мусорных мешков, какой-то слизи, сигаретный бычков и прочих радостей жизни, которые обычно присутствуют тут. Романтика.
На какое-то сотое мгновение секунды брюнет поймал себя на мысли, что, быть может, именно так выглядит ад. Но, эта мысль исчезла практически тут же, потому как ему ад представлялся куда более ужасным. Да и думать над тем, что его этот малознакомый, но ставший во мгновение ока важнее репутации, здоровья, голоса, а быть может и жизни, парнишка переживает каждый день именно ад - не хотелось. Хотелось отсюда выбраться, да поскорее, им обоим. Однако в неком чувстве анабиоза и стопора Андерсон пребывал ровно до тех пор, пока не услышал уже такой щекочущий и по своему родной голос, что привёл Блейна в чувства, будто на лицо вылили стакан прохладной воды. - Где-то рядом, - хрипло отозвался ученик Далтона с намёком на шутку, что вроде как в помойке не потеряешься, но всё же тёплые пальцы, что нашли его собственные в этом мраке и вони, дали какую-то надежду и чувство того, что всё ещё может стать лучше. Ведь в аду не водятся ангелы, так ведь?
Приподнявшись на месте и сжав ладонь незнакомца сильнее в своей, местами так же ободранной после драки и попыток обороняться, школьник ощущал, как голова сильно кружится, а лицо горит так, будто его многократно обжигали не то сигаретами, не то углями - раны были открытыми, ссаднили и зудели с каждой попыткой моргнуть или даже произнести что-то. Ещё бы - четырнадцать кулаков - это Вам не дуновение ветра, а серьёзные повреждения, о которых Андерсону даже думать не хотелось. Он понимал, что выглядит сейчас как какой-нибудь избитый бомж, что не в силах прямо и не покачиваясь выбраться из собственного же "дома". Но тепло руки юноши как-то приободрило его, дополнив ту копилку, которую он хотел сегодня собрать. Голос, нежность и тепло кожи. Осталось ещё два пункта. - В порядке, правда творческом, - вновь отшутился Блейн, замечая блик от экрана дорогого телефона, переведя невольно взгляд сначала на него, а потом на лицо собеседника, что в этот раз не было избитым, но было не менее вымученным. Всё-таки данные события никому не принесут удовольствия, потому нет ничего удивительного в том, что незнакомец не сияет от радости. Однако увидеть его глаза сейчас, в этой темноте, как кусочек спасительного неба в этой удушающем смраде, было равноценно прикосновению самого настоящего ангела. На несколько мгновений даже замер, заворожённо глядя в эти весенние окна, отражающие свет от экрана смартфона, будто и вовсе забыл, что сейчас он находится в помойке, избитый и вообще не факт, что сможет отсюда выбраться. Третий пункт был с особым трепетом закрыт в шкатулке, а перед этим - бережно завёрнут в бархат, чтобы сохранить в памяти в лучшем виде.
Но сидеть более без дела он не собирался. Выпрямившись для того, чтобы упереться явно более крепкими руками в крышку люка, Блейн надавил на неё, тихо зашипев - какой-то заусенец металла врезался в ладонь. - Давай вместе. Вместе справимся, - скомандовал Андерсон, будто это очевидная истина и он уже тысячу раз так делал именно с этим парнем, а значит и в успехе своей затеи не сомневался. Давление должно быть посильнее, они бы смогли сдвинуть хотя бы камень с верхушки своими толчками, а далее получилось бы и самку крышку открыть.
- Блейн. Блейн Андерсон, - коротко отозвался молодой человек, продолжая всеми силами давить на крышку помойного бака. Его раздражала эта ситуация по той простой причине, что по его мнению - они оба не должны в неё были попадать. Он должен был защитить его, предотвратить всё это, но не хватило сил, не хватило уверенности в себе, не хватило, быть может, удачи для того, чтобы обвести вокруг пальца этих бугаёв. И сейчас некое бессилие и невозможность выбраться из какой-то помойки бесила его ещё больше, от чего голос Андерсона в любой момент мог сорваться на рычание. - А ты? Так же не знаю, как тебя зовут, я тогда отключился, судя по всему. Неужели тебя устраивает такое положение вещей? Почему это происходит? Что ты такого сделал, раз они постоянно с тобой так обходятся? - сдержать эти вопросы в себе Блейн не мог, как бы больно не было говорить из-за множества ссадин. В конце концов, не бывает совпадений, ни в чём. Всему есть какая-то причина. И брюнет хотел её знать, чтобы быть в курсе - кого и от чего он всё-таки защищает.

Сказать, что Блейн дёрнулся от того, что незнакомец едва только не приказал ему замолчать, а в дальнейшем пояснил своё поведение - ничего не сказать. Удивился он? Это точно. Но не столько быть может лёгкому командному тону в этой фразе, сколько скрываемой заботе за этими словами. От чего-то под синяками, на щеках стало теплеть, а губы тронула едва заметная, а в темноте и вовсе невидимая, улыбка. Всё-таки, что не говори, а сколько бы ты не вкладывался в других, как бы твоя собственная душа не рвалась делать положительные поступки просто потому, что по другому ты не можешь, услышать благодарность всегда приятно, пусть и в весьма завуалированной форме. Причём куда приятнее благодарность не просто на словах, а на деле, проявляемая в ответной заботе и помощи. Это греет душу, это будто обволакивает чувством того, что ты не одинок и твои старания обязательно вознаградят. Любой герой остаётся героем только тогда, когда его ценят и когда за него согласны постоять так же, как и он за других. Только в этот момент можно ощутить всю соль своего пусть скромного и бытового героизма, ведь пока не почувствуешь это на себе - не узнаешь, каково это для окружающих. Это одновременно слегка смущало и в то же время расслабляло, будто уход за тобой от родного человека, когда ты простудился. В такие моменты хочется почаще болеть или попадать в неприятности, чтобы о тебе чаще заботились, вспоминали, чтобы чувствовать, что ты важен для человека, ведь далеко не каждый готов напоминать об этом в обычное время, зато в каких-то экстренных моментах - за милую душу. Что ж, значит экстренных моментов будет больше, раз для людей нужны пинки, чтобы они проявляли свои настоящие эмоции, ожидая, пока рак на горе свистнет.
Блейну же командного свистка не нужно было, ему наоборот - только дай волю кого-то обрадовать, ведь улыбки окружающих действуют исцеляюще и на него самого. Так он точно знает, что действует правильно, раз вызывает такую реакцию. Это поднимает самооценку и настроение, а разве нужно что-то ещё?
Шумно выдохнув и всё же убрав руки с крышки, Андерсон отступил, растирая затёкшие ладони друг о друга, наплевав на ссадины на них. Действительно, будь он ещё не после драки, быть может, он бы ещё помучился и даже самостоятельно смог бы открыть эту консервную банку, в которой теперь мариновались двое парней, но раз у Курта есть другой вариант решения проблемы и он реален - то пусть так. - Курт Хаммел, - кажется к копилке добавился пятый пункт. Имя этого молодого человека, которое звучало одновременно мелодично и мило, как-то по королевски, будто юноша имел что-то общее с Британской Королевской семьёй или вроде того. Было в нём что-то такое изысканное, необычное, присущее исключительно только голубым кровям. - Приятно познакомиться, - на ощупь он нашёл руку молодого человека, хотя, признаться, зря он так рисковал в темноте искать что-то. Ибо промахнувшись, кажется, брюнет провёл ладонью сначала по торсу, потом по талии и только после этого нашёл ладонь нового знакомого. Как хорошо, что мрак скрывает его смущение и стыд за то, что он весьма много позволил себе.
- Неужели всё настолько плохо и такое поведение спортсменов это у вас обычное дело? - Блейн закашлялся, так как в неком волнении подавился собственным дыханием. - И кто тогда "Мистер Шу"? - имя звучало весьма необычно, будто прозвище какого-то супергероя или агента ФБР, потому юноша не удержался от того, чтобы уточнить. Нужно же иметь хоть какое-то представление о том, кто сейчас придёт к ним на выручку.
Андерсон почувствовал, что Хаммелу явно не доставляет удовольствия рассказывать о своей школе, судя по обобщённому описанию того, что это за место. Признаться честно, Соловей даже пристыдился тому, что задал такой, быть может, совсем неуместный вопрос, чем поверг собеседника в не самое приятное душевное состояние, когда в их положении они и так были замурованными жителями помойки, что ещё чуть-чуть и не смогут сдержать естественные рвотные позывы под контролем. Блейна спасало то, что он дышал кратко, но часто, ибо понимал, что ежели сделает сейчас глубокий вдох - держать себя уже не получится, к тому же он явно не привык к такой обстановке, потому воспринимал её значительно ярче, чем тот же Курт, к примеру.
- Конечно тараканов и проблем хватает везде, но в Далтоне действительно всё строится на лояльном отношении. Независимо от того, какой ты национальности, вероисповедания или ориентации, - он не мог не сказать о последнем, ведь, в конце концов, если признаться честно, то он перевёлся именно в эту частную школу по той причине, что там его не будут избивать и унижать за то, что его не привлекают девушки, а интересуют исключительно только представители своего пола. Но он же не прекращает после этого быть человеком, а значит и относиться к нему обязаны соответствующе, по-человечески. - А Соловьи да, наша гордость. Я их солист, - с нескрываемой гордостью произнёс Андерсон, даже вздёрнув нос в темноте, пусть этого заносчивого жеста не заметит его собеседник. Хотя в данном вопросе Блейн был готов выглядеть несколько нагловато и возвышенно в глазах других, потому как действительно всю жизнь вкладывался в усовершенствование своего исполнения и выступлений, а потому не видел ничего зазорного в том, чтобы гордиться собственными трудами и талантом.
- А ты занимаешься чем-нибудь дополнительно в школе? - раз уж речь зашла о хоре, то студент Академии Далтон, само собой, не мог сдержать собственное любопытство в узде, невольно задаваясь этим вопросом в тот же момент, когда шатен достал свой телефон и вновь включил подсветку экрана. На пару мгновений Андерсон зажмурился от блика, что разрезал своими тонкими лучами мрак помойного бака, но тут же глаза открыл и попытался привыкнуть, как прикованный вновь цепляясь за глаза красавца взглядом, как за спасательный круг в этой удушающей коробке ужаса.
Эти отрезки времени, что они вновь и вновь проводили рядом в столь неординарных ситуациях, пожалуй, станут самыми яркими в воспоминаниях Соловья. Во всяком случае сейчас, пока их не перекрыло что-то более важное и грандиозное. Он держал Курта за руку ровно на момент рукопожатия в назывании имён, но сейчас будто чувствовал дикую необходимость ощутить его тепло вновь, чтобы не только видеть его, но и чувствовать, что всё в порядке и Блейн здесь присутствует не зря, а действительно смог хоть чем-то помочь. Положив руку на плечо нового знакомого, Андерсон поднял пристыженный взгляд. - Прости, что из меня никудышный защитник, - всё это время данная фраза буквально вертелась на языке и наконец она нашла себе выход из бесконечных лабиринтов души. Кажется после этой ситуации брюнет уже всерьёз задумается над тем, чтобы заняться каким-нибудь боевым видом спорта, ибо добро должно быть с кулаками, и одной только уверенности в себе и своём голосе недостаточно для того, чтобы иметь возможность достойно постоять за своё счастье, благополучие, а уж подавно - за безопасность других. Или хотя бы одного молодого человека, с которым с данного момента, как надеялся Блейн, их будет объединять не только эта самая помойка, но и полноценное общение после уроков или хотя бы по выходным.

Весьма хорошо, будто лёгкий разряд электричества под кожей, Андерсон почувствовал растерянность Курта на то, за что брюнету было крайне стыдно и единственное, что его спасало от желания спрятаться, это то, что его и так толком не было видно в этом невыносимом помойном баке. А то, признаться честно, после такого Блейн однозначно бы извинился и с наиглупейшей улыбкой попытался бы уйти, во всяком случае сейчас, пока он ещё не был настолько хорошо знаком с шатеном, чтобы позволять себе такие вольности безнаказанно. Некое возмущение в сочетание со смущением покусывало зовом совести на затылочной части шеи, напоминая парню его заслуженное место и то, что его пусть такое незначительное, но всё же ощутимое действие было лишним. И если бы была бы возможность, эта самая совесть укусила бы его куда сильнее, если бы в этом, с позволения сказать, помещении, и без того не было слишком хреново. Один Хаммел, быть может, действительно спасал всю ситуацию от полнейшего краха и желания беспрестанно биться головой в крышку бака, может быть хотя бы так удалось бы выбраться. Да, вперёд ногами разве что.
Внимательно слушая краткий монолог Курта о том, каково ему в своей школе, молодой человек невольно ловил себя на мысли о том, что он весьма сильно хмурится, настолько сильно, что даже между бровями, над переносицей, предательски заныло, будто его внезапно охватило чувство, какое обычно бывает при глобальном таком гайморите. Но лучше бы это был он, а не та злость и раздражение, что зарождалась в весьма восприимчивом и вспыльчивом сердце Соловья. В его голове просто не желало укладываться то, что с этим парнем так обходились регулярно, что в школе МакКинли это обычное дело, а учителям и директору на это практически плевать. А если и не плевать - то как-то их действия без толку. Таких ребят уже десять раз должны были отчислить, так в чём же дело? Нет, Блейн не был идеалистом и не видел мир исключительно только в светлых тонах. Всё вовсе наоборот - он прекрасно знает, каково это - переживать регулярные унижения, драки, оскорбления просто за то, что ты не такой, как остальные. Он уже прошёл все эти девять кругов ада, но именно поэтому перевёлся из прошлой школы, не намереваясь более быть боксёрской грушей для таких вот горилл. Тогда, спрашивается, какого чёрта ждёт Хаммел? Чтобы его похоронили в этой самой помойке? Конечно, нужно понимать, что для учёбы в Далтоне нужны деньги, но ведь, в конце концов, помимо Далтона есть ещё множество школ, не слишком дорогих, да и бесплатных тоже, где всё же к дисциплине относятся более строго. Хотя, в общем-то, школьник мог дать голову на отсечение, будучи уверенным в том, что в таких вот школах со строгой дисциплиной быть самим собой преподаватели бы Курту не позволили. По другому не бывает, ежели "вычёсывают" всех под одну гребёнку, то и этому красавцу тоже досталось бы, и тогда о красивых вещах и стремлении выглядеть не так, как все, можно было бы просто забыть, раз и навсегда. Хотя, что уж говорить, в Далтоне тоже особо не покрасуешься, форма для всех общая и лишь после уроков ты мог позволить себе что-то свободное. С другой стороны, сама форма академии не была такой уж страшной и все ученики в основном ей именно гордились, нежели сопротивлялись носить эти строгие костюмы и полосатые галстуки.
- Может быть и лучше, я не сравнивал, - как-то коротко отрезал Андерсон, понимая, что от осознания несправедливости в мире он начинает закипать всё больше и больше. И проблема в том, что он не умел сдерживать эмоции правильно, и наполняясь злостью на парней из школы Хаммела, на себя - такого бестолкового в его защите, и вообще на весь тот бардак, что творится в их городе и стране, брюнет не высказывал всё своё недовольство реальным виновникам. Он срывался прямо здесь и сейчас, на том, кто ни в чём не виноват, а был такой же жертвой обстоятельств, как и Блейн. Но раз шатен был тут единственным, то он невольно попадал под "горячую руку" Соловья, а вернее - под его крайне недовольный голос. - На твоём месте - я бы поменьше жаловался и не ждал от моря погоды. Перешёл бы уже в другую школу или занялся бы курсами самообороны. На бокс бы пошёл, - последнее было сказано почти шёпотом и скорее самому себе. Признаться, сейчас больше всего Андерсон злился и рычал в своём голосе в первую очередь на себя. И даже если Курт пытался его как-то оправдать, то самого себя юноша оправдывать явно не намеревался, решительно взяв с себя слово, что как только доберётся до дома и отмоется от невыносимого запаха помоев, он тут же отправится к руководству академии, чтобы узнать о дополнительных кружках или хотя бы спортивном зале, где он мог бы заняться своей физической подготовкой более плотно и радикально.
- Но толка от меня всё равно, как от козла молока, - вновь процедил сквозь зубы Андерсон, стукнув со злости и без того повреждённым кулаком по крышке помойного бака, будто пытаясь тем самым привлечь к себе внимание тех, кто, быть может, по счастливой случайности проходил мимо. И, пожалуй, он был бы в таком вот взвинченном состоянии ровно до прихода того самого спасительного круга в виде учителя испанского, если бы так неожиданно новый знакомый не коснулся его шеи, чтобы, вроде как, ослабить галстук. Карие глаза значительно расширились, а брюнет невольно затаил дыхание, прикусив губу и едва слышно заскулив, что было прекрасно различимо в таком небольшом помещении. Действительно стало полегче, хоть он и не позволял себе делать глубокие вдохи в этом мерзком месте, но вот такой чувственной реакции была причина весьма большая восприимчивость кожи на шее, к которой так бесцеремонно коснулся Хаммел, чтобы ослабить удавку. Один-один, да? Он то об этом не знал, а Блейн в сложившейся ситуации был готов уже ногтями в кровь драть крышку, лишь бы выбраться побыстрее, ибо щёки мгновенно вспыхнули, а дыхание, и без того не самое комфортное, сбилось мгновенно из-за волнения. В конце концов, он не просто так всеми возможными способами закрывал свою шею, одевая то обыкновенный галстук от формы, поднимая воротник рубашки, то бабочки, то шарфы. Таким образом он хоть немного мог обезопасить слишком восприимчивое к прикосновениям место.
Ещё чуть-чуть, и Андерсон задохнулся бы от собственных эмоций, - ...спасибо... - едва слышным шёпотом проговорил парень, как тут же услышал шорох и грохот сваливающегося в сторону камня, а так же скрежет того, как старый и ржавый металл начали поднимать вверх, тем самым наконец открывая крышку над их головами. Яркий солнечный свет после тьмы помойного бака болезненно ударил по глазам, от чего Соловей прикрыл их ладонью, не в силах первые несколько мгновений разглядеть лицо их спасителя. Сделав глубокий облегчённый вдох свежего воздуха и тут же выдохнув, парень приноровился и смог разглядеть кудрявого взволнованного мужчину средних лет, что тут же потянул руки к Курту.
-Как же Вас занесло сюда, ребята? - задал нелепый вопрос Шустер, будто сам не знал, какие порядки в этой школе. Осторожно подсадив Хаммела, Блейн помог ему выбраться первому, а следом уже более ловко, хоть и весьма покачиваясь из стороны в сторону после пережитого, выбрался сам, едва только не рухнув после того, как оказался на твёрдой и ровной поверхности асфальта. Внешний вид, конечно, желал лучшего, но что поделать, значит ему предстоит первое знакомство с преподавателем именно в таком состоянии, когда лицо Андерсона было даже не разобрать толком за сплошным синяком и множеством ссадин. Откашливаясь и упираясь руками в собственные колени, юноша почти согнулся пополам, пытаясь прийти в себя и вдоволь надышаться столь желанным воздухом, что сейчас даже несколько обжигал лёгкие.

Если говорить честно, то именно такой реакции Блейн от него и ожидал. В общем-то, это было очевидно, раз он не учится в частной школе с самого начала и терпит всё это, значит средств на перевод у него просто нет. - Есть другие школы, дешевле, а то и бесплатные, но где с дисциплиной строже, - процедил Андерсон в ответ, не намереваясь оставаться в проигрыше в этом споре. - И вариант с занятиями по самообороне тоже не отменяется. Уж они то точно не дорогие, а то и бесплатного учителя найти можно. Было бы только желание, а не отговорки, - брюнет фыркнул, быть может и понимая, что перебарщивает и говорит довольно грубые вещи, в лоб, что являлись в общем-то правдой. Но злился он в данный момент именно не на Курта, а на себя, понимая, что при всём желании он не сможет находиться с ним каждое мгновение рядом, чтобы защищать, даже если бы сил для этого было достаточно, а не как сейчас. И ежели такой возможности нет - он не мог допустить, чтобы с Хаммелом что-то случилось, пусть и вымещалось это на нём в такой вот прямолинейной форме. Такая грубоватая забота с надеждой на то, что шатен поймёт её, а не примет Соловья за очередного грубияна, который исключительно сам себе на уме.
Благо уже вкусив свежего воздуха, Блейн почувствовал, как всё раздражение и досада покидает тело вместе со смрадом помойки, давая своего рода облегчение и освобождение от давящих на голову и плечи не самых приятных мыслей. Нет, конечно идея пойти и записаться на бокс не пропала, но тем не менее она стала не такой сверлящей в одном месте, как была прежде. - А Вы спасли нас, - с усмешкой добавил Андерсон, выпрямляясь и протягивая преподавателю руку для рукопожатия, чтобы тем самым и поприветствовать, и поблагодарить. - Спасибо Вам большое, - тихо зашипев от довольно крепкого сжатия раненных пальцев, кареглазый виновато улыбнулся, подхватил ремень своей сумки и последовал за Куртом, вполне спокойно нагоняя его шустрый шаг прямых и изящных ног, с подтянутыми икрами и бёдрами, что изящно очерчивались белоснежными джинсами, которые после тура в помойку уже не были такими чистыми. Он невольно засмотрелся на красавца сзади, как только появилась такая возможность, ибо он плёлся за ним, не зная пути и не мог пойти вперёд него. И только поймав себя на мысли, что смотрит на Хаммела слишком пристально и непозволительно долго, парень зашёл вслед за своим новым знакомым в мужской туалет, облегчённо выдохнув от того, что им никто не повстречался по пути.
-Тебе нечего стыдиться, - отрезал Блейн, так же начав старательно отмывать руки от всей той мерзости, что он вынужденно касался в помойном баке, и наконец ощутив, что сейчас они больше не склизкие и не липкие местами - выдохнул с наслаждением, отряхивая пальцы от лишних капель воды. Однако такая забота от Курта была не то чтобы неожиданной со стороны этого нежного молодого человека, скорее она была именно неожиданно приятной, от чего Андерсон не смог скрыть заметного румянца, что, правда, редел на фоне синяков и ссадин. Прикосновения тёплых пальцев юноши сквозь салфетку к его лицу были слишком приятными, от чего брюнет даже как-то неловко улыбнулся, прикрывая глаза, чтобы лишний раз не срываться на шипение от покалывания на ранах. - Максимум, что мне скажут дома, это то, что я неудачник и ничего не умею делать как положено. Даже постоять за себя и своих друзей не могу. Быть богатым - не значит быть счастливым, - как на духу высказал Блейн, ни на миг не задумываясь на предмет глубины сказанного, просто как с души сделал выписку из диагноза семейства Андерсонов, будто так и надо. - Конечно, - кивнув и снова открыв глаза, юноша наклонился над раковинами и сам стал старательно умываться, игнорируя раздражающее щипание всех ран и ссадин вместе взятых, ноющую боль от всех синяков, кажется, даже от челюсти тоже. Всё это распространялось молниеносным тараном на мозг, что начинал ныть вместе с мелкими травмами, напоминая о стычке против семерых. Что не говори, а это всё-таки не шутки.
-Ты в порядке? - закончив с отмыванием собственного лица и одежды по мелочи там, где это было возможно, где он сам мог это видеть, и снова тщательно вымыв свои руки, брюнет протянул Курту ладонь, чтобы помочь ему встать, всё-таки сидеть на грязном и холодном кафеле общественного мужского туалета - не самый лучший вариант, как не крути. - Всё в порядке. Ты не виноват в случившемся. Я сам полез. Потому прекращай корить себя и чего-то бояться. Ты в самом деле сильнее, чем ты думаешь, раз тебе хватает смелости терпеть всё это так стойко и не отвечать злом на зло. Ты выше этого и ты обязан этим гордиться, - Блейн приободряюще улыбнулся, собираясь уже покинуть данное помещение, так как им больше не было никаких причин дальше сидеть в месте, где, как не скрывайся, а тянуло весьма сильно не самыми приятными ароматами, а они и так из похожего места только-только сбежали, сверкая пятками.
- Пойдём? - выходя уже из помещения с поднявшимся с пола Хаммелом, Андерсон надеялся на то, что их сегодняшний кошмар наконец-то кончился. Но, конечно же, сказочке ещё вовсе не конец, и двум принцам ещё придётся пройти множество неприятностей на своём веку, куда же без этого? Не успели они выбраться обратно в школьный коридор, как группа из всё тех же семи футболистов встретили их с пластиковыми большими стаканчиками чего-то жидкого.
- Нам сообщили, что гомики всё ещё портят атмосферу нашей школы. И мы, как экологи данного места, обязаны устранить угрозу, умыв вас, - произнёс один из годзилл, тот, что потемнее рожей, а его товарищи поддержали его улюлюканьем и смехом.
- Вот уж кто является угрозой обществу, так это - вы, уроды. Дайте нам пройти, мы никому не мешаем, - Блейн как-то машинально даже закрыл Курта рукой, однако далее последовало то, чего он, признаться, совсем от него не ожидал, а потому проводил его действия лишь шокированным взглядом и едва заметно приоткрыл в удивлении рот. - Всё-таки этот Хаммел намного смелее, чем кажется. Значит я заступился за него не зря.

Заметить этот хмурый взгляд Блейну даже не удалось, а ежели бы он его и заметил, он лишь равнодушно пожал бы плечами. Что поделаешь, а факт есть факт - зачастую в семьях с небольшим или средним достатком отношения значительно лучше, чем в богатых, у которых вроде как "нет причин для тоски и грусти". Это вовсе не так, чаще всего именно совместные трудности, урезания самих себя ради радости и чего-то необходимого для близкого человека, преодолевание проблем всей семьёй именно укрепляет и делает родных ближе друг к другу, а их отношения лучше. У тех, кто занимается карьерой и заработком всё же на уме только бизнес и работа, а семья всегда остаётся позади, мол сами со всем разберутся, жаловаться им вроде как не на что. А сам Андерсон, если признаться честно, всё бы отдал за то, чтобы быть простым парнем из небогатой семьи, который учился бы в обычной средней школе, где каждый добивается признания самостоятельно, а не за счёт очередных выгодных сделок родителей. А самое главное - чтобы в семье его считали сыном, родным, близким, а не очередным отпрыском, потомком знаменитой семьи, которому предстоит пройти тот же путь, что и Куперу, и отцу. А сам Блейн, кто знает, может он вообще бы стал ветеринаром, а пел бы только для своих детей и любимого по вечерам, сидя за стареньким фортепьяно, который кто-то выбросил за ненадобностью.
Почему-то при мыслях о семье Андерсон невольно дольше положенного смотрел Курту буквально в глаза, на что сердце пропустило пару ударов, а потом с новой силой начало ломиться в рёбра так, будто собиралось их проломить. Но, к сожалению, от этого относительно приятного, хоть и весьма странного ощущения пришлось отвлечься из-за надвигающейся угрозы со стороны, мягко говоря, совсем не дружелюбных ребят.
-Курт, не надо... - прошептал Андерсон, относительно догадываясь, что сейчас произойдёт, а после сказанного Хаммелом и подавно, но он не успел его как-то отдёрнуть, или хотя бы развернуть к себе лицом, чтобы эта подозрительная жижа не попала юноше в глаза. Опоздав, Блейн поймал себя на мысли, что он снова не простит себе случившееся, и, кажется, очень многое ещё не простит, в том числе и этим уродам.
Ломанувшись в сторону ублюдков, брюнет уже собирался кинуться на них снова, хоть и понимал, в каком сейчас состоянии и как мала вероятность того, что он сможет преподать урок хотя бы одному из них, как перед его носом с грохотом закрылась дверь мужского туалета, а разъярённый брюнет с остервенением врезался тяжёлым кулаком в деревянную поверхность, тихо матерясь себе под нос. Но как бы он не был сейчас зол и раздосадован, Соловей понимал, что куда больше от него толка будет, если он поможет Курту, нежели будет без толку махать в воздухе, уже и без того едва только начинающими заживать, кулаками.
Обернувшись, Андерсон присел перед ним на корточки, проводя по волосам пальцами в стороны, стараясь как-то сбросить газировку с них, но понимал, что и от этого толка было мало, надо было полноценно мыть голову, пусть не с шампунем, то хотя бы просто водой, чтобы смыть сладкую жидкость, что уже начинала склеивать мягкие волосы похуже его геля на собственных волосах. - Нет, Курт, я никуда не уйду. Давай я помогу помыть тебе волосы и умыться, а то эта мерзость тебе явно глаза разъедает, - он заметил слёзы, что начинают течь по, покрасневшим от обиды и холодной газировки, щекам, и понял, что причина слёз явно не только жидкость, но и искреннее отчаяние. - Я это так не оставлю. Ты этого не заслужил. И спасибо за то, что закрыл меня. Но уж лучше бы на твоём месте был я. Я не могу простить себе твои слёзы... - последнее было сказано так тихо и шёпотом, и вообще было мыслями вслух, и на самом деле вырвалось бесконтрольно, Блейну от чего-то было стыдно, что новый знакомый услышит это.
Протянув к Курту руки, он подтянул его сумку ближе. - Не знаю, есть ли у тебя какие-то средства с собой, предлагаю пока помыть просто водой, чтобы не слиплись ещё больше, - как можно проще пытался размышлять Андерсон, стараясь тем самым отвлечь юношу от плохих мыслей, но оставлять его одного он точно не намеревался. Пусть хоть все планы разом накроются, хоть их толком и не было, кроме не сделанных уроков, но так просто Блейн его не оставит без присмотра и помощи, в душе что-то жутко выло и болело, на сердце кто-то затачивал свои когти, потому тот его пусть хоть пинками выгоняет - не уйдёт. - И до дома я, пожалуй, тебя тоже доведу, а то вдруг по пути встретят, - лицо исполнителя при упоминании этих мерзавцев немедленно обезобразилось яростной гримасой, которую скрыть не удалось, но он надеялся, что шатен понял, к кому эта ярость адресована.

Блейна невольно давило то, в каком состоянии был новый знакомый. Давило изнутри, будто соковыжималка пыталась из него выжать последние силы и эмоции, когда как сам юноша был по большому счёту безнадёжен и беспомощен в данной ситуации и без позволения Курта действительно ничем толком не мог ему помочь. От этого становилось больно, хотелось выть от несправедливости, проклинать всех святых за то, что они не дают ему сил, уверенности и всего остального для того, чтобы помочь этому молодому человеку, который, в самом деле, вовсе не был виноват в том, что его окружает общество идиотов, мерзавцев и просто безмозглых, которые считают всех непохожих - если не злом, то объектом для насмешек, издевательств и даже откровенного вреда здоровью и в какой-то степени жизни. Если подобное происходило уже далеко не в первый раз, Андерсон, что два месяца назад пробудил в себе способность к исцелению живых существ, невольно как "врач от Бога" задумывался - как долго сможет всё это выдерживать тело Хаммела? В конце концов, его глаза не железные и не могут так долго терпеть издевательства прожигающей газировкой, его кожа и нос тоже не обладают особыми защитными механизмами от таких ситуаций, а потому не далеко то время, когда при неудачных обстоятельствах мальчишка мог просто захлебнуться этим проклятым слашем, а то и чего похуже. Само собой скорее всего Блейн себя сейчас просто накручивал, так как слишком переживал за Курта, и благодаря этому начинал волноваться ещё больше, но факт оставался фактом - с этим нужно было что-то делать, но не в коем случае не оставлять всё так, как есть, пуская происходящее на самотёк.
- Я понимаю, что моё вмешательство может сделать всё ещё хуже и усугубить ситуацию, но в то же время нельзя всё оставлять так, как есть сейчас. С этим нужно что-то делать, причём чем раньше - тем лучше. Подумай над этим и всё же поразмысли по поводу перевода, если не в Далтон, то хоть куда-нибудь. Иначе до добра это не доведёт. Они не из тех, кому со временем это просто надоедает. Ты же не собираешься все ближайшие два года терпеть это до самого выпуска? - весьма взволнованно разъяснил брюнет, невольно местами даже жестикулируя на эмоциях, хотя и понимал, что, при и без того подавленном и оскорблённом Курте такая эмоциональность была излишней, напрягающей и даже несколько пугающей со стороны, или, как минимум, просто не уместной. В конце концов, кто он для него? Всего лишь знакомый, которого он дважды пытался выручить по собственной доброте душевной и из-за слишком критичного и кипучего чувства справедливости. Будь на его месте кто-либо другой, другой парень, другая девушка, старше или младше, Блейн поступил бы точно так же, а потому своё отношение к шатену он не мог назвать каким-то особенным, выделяющим тем самым его из окружающих. И, признаться, ему не очень-то хотелось, чтобы Хаммел считал, что причина этой помощи кроется в некой таинственной симпатии или вроде того. Скорее это было солидарностью, правильным поступком, на который пошёл бы любой другой законопослушный и нормально воспитанный парень, которому не всё равно на окружающее его общество по той простой причине, что он рассчитывает в дальнейшем на ответную помощь пусть не от этого же человека, а от кого-то другого. Так сказать, надеялся, что ему воздастся за все хорошие дела и в какой-то ужасающей ситуации Господь не оставит его в одиночестве гнить без руки помощи ближнего. Однако, будет ложью не сказать, что после защиты в данный момент от слаша, Андерсон никак не заинтересовался своим спасителем, а сердце его болезненно не заскулило в этот момент. Всё как раз наоборот, и в этом не то чтобы было стыдно признаться, скорее кареглазый ловил себя на мысли, что слишком спешит с выводами, слишком о многом позволяет себе думать в последнее время, особенно когда находится рядом с этим молодым человеком, который делает с его тёмной головой что-то невообразимое, что даже сам Соловей не может себя толком контролировать. А это, знаете ли, немного пугает и подталкивает к мысли, а не сошёл ли я с ума?
И, признаться, ещё больше он ловил себя на неких "неправильных" мыслях именно тогда, когда Курт наклонился перед раковиной и начал пытаться отмывать от мерзкой сладкой воды свои волосы, демонстрируя невольно тем самым привлекательный изгиб изящной спины и подтянутые ягодицы и бёдра. Тут уж независимо от ориентации, любой бы завис, глядя на такую притягательную картину, невольно отмечая про себя то, что он облизнул собственные губы. В это мгновение Блейн молился лишь на то, чтобы новый знакомый случайно не заметил этот жест в зеркале, ибо тогда бы было действительно крайне неловко. И, к счастью, сказанное шатеном несколько отрезвило студента академии Далтон, приводя в чувства и будто отдёргивая от этих посторонних мыслишек, что целой воинственной ордой ополчились на его взбудораженную голову.
- Да, конечно, - постарался как можно скорее отозваться Андерсон, закатывая рукава рубашки и пиджака, подошёл ближе к раковине и Хаммелу, осторожно намочив свои руки и начав бережно промывать волосы юноши. Однако, как не крути, а в такой ситуации сложно не поймать себя на мысли, что ему нравится прикасаться к его волосам, какими бы они не были сейчас после омывания газировкой. Каждое прикосновение было даже каким-то робким, неуместно нежным и ласковым, будто он боялся навредить драгоценным волосам Курта и сделать ему хоть на толику больнее, когда как и без того было не очень приятно после случившегося. Раны на костяшках рук предательски щипали, болели, даже открывались, но, благо, не пачкали шатена кровью, быстро омываясь водой, но Блейн старался на это совершенно не обращать внимания. - Спасибо, но, боюсь, я порву твою футболку, широк в плечах. Не надо, так дойду, не страшно, - попытался как можно мягче оправдаться брюнет, стараясь не вгонять тем самым молодого человека в ещё более неловкое чувство от того, что тот меньше по габаритам чем тот, кто даже внешне казался его немного младше.
Но вот последующий вопрос и своеобразное предложение заставило Андерсона замереть на месте и перестать возиться с волосами шатена, тем более что в общем-то он уже закончил их отмывать, а потому позволил себе отстраниться, ополоснуть руки и убрать их, отойдя чуть в сторонку. - Я сам ещё пока толком не разобрался с этим. Это проявилось внезапно, сначала действовало только на животных, на тебе я попробовал впервые. Прости, что рисковал, - прикусил в стыде собственную нижнюю губу, Соловей даже отвернувшись, ощущая весьма неприятный и болезненный укол совести, а в то же время некое чувство облегчения от того, что он наконец-то честно в этом признался. - Но, я уже пробовал, на мне это не действует. Я могу лечить только других. За эти два месяца я уже попрактиковался и получается значительно лучше, хотя и что-то сильно серьёзное я пока ещё исцелять не способен, - выдал как на духу Блейн, потому что, признаться честно, за последние два месяца эта тема буквально накипела в его душе, а поделиться впечатлениями было катастрофически не с кем, от чего медленно, но верно он откровенно сходил с ума.
- И всё же, моё предложение проводить тебя всё ещё в силе. Ты не против? - попытавшись тем самым сменить тему, более ровным, хоть и слегка неуверенным голосом переспросил брюнет, проводя влажными руками по волосам, приглаживая их, замечая, что постепенно действие геля ухудшается и в некоторых местах предательские кудрявые пряди уже начинали себя проявлять. Демонстрировать свою кудрявость этому парню Блейн ещё точно не был готов, а потому он даже намеренно ещё разок руки намочил, чтобы прилизать волосы получше, как-то неловко при этом улыбаясь Курту.

Можно сказать, что Блейн догадывался о том, что разговор в этом русле не заведёт ни к чему хорошему, ибо напряжение нарастало между парнями всё больше и больше, не смотря на то, что они относительно чудом отделались и остались живыми и почти невредимыми после всего случившегося и вроде бы должны радоваться, обниматься и плакать от счастья, что всё обошлось. Но, как бы не так, в конце концов, в мужской компании всегда так - чему девушки радуются, там парни устраивают разборки, и где девушки скандалят, молодые люди наоборот дружно смеются и подкалывают друг друга, не находя в случившемся ни капли причин для обиды. В данном случае же всё оборачивалось болезненной стороной монеты, и он прекрасно понимал, что, может быть, сказав лишнего и слишком разоткровенничавшись, Андерсон действительно нарывался на проблемы и откровенный гнев со стороны Курта, который, в общем-то, будет оправданным и заслуженным и, по большому счёту, у брюнета не было прав на то, чтобы оскорбляться после всего сказанного шатеном. Он прав и Соловей прекрасно осознавал это, и если уж говорить честно, костерил и покрывал себя матом сам Блейн куда жёстче и грубее, чем сейчас это делал весьма воспитанный и относительно сдержанный Хаммел, так что всё это воспринималось уже не так критично. Но, что не говори, а ругать себя самому - это одно, а когда тебя ругает тот, кому ты, пусть и очень рискованно, но всего лишь хотел помочь - это действительно обидно. Да и просто критика от человека, который тебе интересен и в какой-то степени симпатичен воспринимается гораздо сильнее, больнее, надолго заседая в глубине души не в виде обиды, а в виде падения самого себя как в глазах нового знакомого, так своих собственных. Хотелось скрыться с его глаз долой, раствориться, провалиться сквозь землю, сделать всё что угодно, только бы не слышать этих колких и ранящих слов со стороны юноши, от которых Андерсон даже крепко-крепко жмурился, будто это помогало как-то от них укрыться или снизить контрастность той боли, которую они приносили.
- Я знаю, знаю, что не должен был этого делать, но не устоял от соблазна попробовать. Я же всего лишь хотел помочь... - пытался оправдаться ученик Академии Далтон ровно до тех пор, пока Курт в буквальном смысле демонстративно не закрыл руками уши, а вода, которую он невольно разбрызгал при своём рывке, не обожгла холодом и без того раскалённое от стыда лицо кареглазого. Теперь он ещё больше растерялся и не знал, что делать, уже подумывая о том, чтобы уйти отсюда прочь, раз настолько неприятен своему новому знакомому после такого откровенного признания своей глупости и опрометчивости во благо. Но тот его лишь затыкал, а не прогонял, а потому в безмерно виноватых глазах Блейна зародился мягкий, едва заметный огонёк надежды, с которой он, будто пришибленный щенок посмотрел в глаза Хаммела, надеясь на помилование, а не казнь за то, что уже в общем-то было позади и с того момента прошло больше двух месяцев. Сам брюнет прислонился спиной к косяку одной из кабинок, опустив голову и сложив руки на груди накрест, отводя периодически пристыженный взгляд в сторону, понимая, что ему крайне некомфортно сейчас тут находиться и ожидать какого-то окончательного вердикта от парня напротив. Но всё же что-то удерживало его подождать, ещё минуту, две, три, хоть десять, лишь бы услышать от Курта что-нибудь другое, помимо укора и злости. Андерсону всей душой не хотелось верить, что их знакомство, толком не успевшее начаться, вот так вот закончится, громогласным скандалом и виной, с который брюнет с поджатым хвостом, ежели бы он у него был, ушёл бы к себе домой, стараясь забыть ситуации с Хаммелом как страшный сон. Не все, а лишь плохие, но чтобы забыть их - придётся попытаться забыть и хорошее, а это, к сожалению или счастью, уже сейчас было невозможно. Слишком сильно засели в душе эти пять факторов - голос, глаза, аромат и нежность кожи, и, наконец, его имя, что звучало так, будто рождено было для выступлений и афиш театра.
- Это ты меня прости, что начал всё это и вообще пошёл на неоправданный риск. Обещаю, что больше подобного не повторится, - искренне произнёс Соловей, будто во мгновение ока ожив, когда собеседник начал извиняться и оправдываться, что было вовсе ни к чему. Он даже отстранился от вонючей кабинки и подошёл поближе к Курту, хотя и всё ещё держал голову по большей части опущенной, а взгляд был всё таким же виноватым, как бы он не пытался переключиться на что-то другое. - Несомненно в силе. Быть может сейчас даже ещё больше, - попытавшись как-то по доброму усмехнуться, Блейн протянул молодому человеку руку для рукопожатия, что должно было закрепить их "мир" и то, что разногласия между ними устранены хотя бы на сегодняшний вечер. Ну и, можно считать, что этим жестом он приглашал его проводить до дома.

Признаться честно, за всё это время наконец-то Блейн смог улыбнуться с облегчением. Создавалось впечатление, что после согласия Курта с плеч будто свалился огромный груз, который придавливал к полу всё это время. Юноша даже выпрямился и свободолюбиво расправил плечи, будто крылья, освобождаясь от незримых оков, и даже приобретая более уверенный внешний вид. Такой, каким он был обычно на выступлениях, просто в школе или в хорошем настроении, каким, по большому счёту, за время всех этих стычек и неприятностей Хаммелу ещё не удавалось его увидеть.
Ощущая тепло его ладони, Андерсон будто почувствовал, как стеклянная ограда, что отделяла их некоторое время назад, с треском разбилась и лёгкие осколки неуверенности посыпались в разные стороны, заставив парня едва заметно смутиться в тот момент, когда собеседник приблизился к нему, положив руку на чувствительную шею. Сделав глубокий выдох и поддерживающе кивнув, Блейн постарался совсем расслабиться и не воспринимать сейчас что-либо всерьёз, быть как можно непринуждённей и проще, чтобы тем самым не отпугнуть шатена, что и без того перенервничал сегодня. - Не стоит благодарностей, и... Пойдём, - прихватив свою сумку и поправив на сколько возможно порванный пиджак, Соловей вышел следом за новым знакомым, с наслаждением вдыхая свежий воздух и теперь уже наконец-то полностью ощущая себя будто освобождённым из некого плена обстоятельств и неприятностей. Непередаваемое чувство, чтобы осознать его - нужно пережить всё то, что пережили они, а потом вот так вот просто выйти на улицу. Для кого-то улица зачастую рассадник заразы от хмурых прохожих, а для них она сейчас больше напоминала Рай. Ну или во всяком случае путь к нему, а последней остановкой будет естественно дом родной, где можно будет переодеться и привести себя в порядок.
-Кажется, уже нет, - посмотрев на время на своём телефоне, который, слава богам, оказался целым и невредимым, находясь всё это время в сумке, и на экране отображалось уже около семи вечера, он сделал вывод, что уже везде опоздал. Ну, это можно было определить и по постепенно темнеющему небу, что невольно создавало весьма необычную обстановку для общения двух школьников, у которых однозначно был один из самых тяжёлых дней в году. И, как сейчас казалось Блейну - экзамены по алгебре или геометрии после такого будут казаться детскими задачками посчитать сколько в одном ряду кубиков или шаров. Сам Андерсон тоже старался не спешить, тем более что при более низком росте у него так или иначе шаги были немного короче, чем у Курта, зато чаще. В этом ведь и смысл разницы в росте - туловище у всех одинаковое, а вот ноги как раз и "прибавляют"/"убавляют" в росте. Не даром же особенно сумасшедшие перебивают себе колени или делают даже вытягивание ног, чтобы стать повыше. Не смотря на то, что Соловья несколько смущал свой небольшой рост, ему такой идиотизм казался полнейшим маразмом и безумием.
Сейчас ему самому совсем не хотелось так быстро прощаться с Куртом, хоть они и без того уже за сегодняшний день провели не мало времени друг с другом. Но наладилось то всё только сейчас и упускать этот волшебный момент вовсе не хотелось. Андерсон ценил сейчас каждую минуту, каждое мгновение для возможности вновь посмотреть на шатена и добродушно улыбнуться ему, и, кажется, он был готов забыть об уроках, о том, как выглядит сейчас, как всё болело и как он чертовски устал, лишь бы по велению Всевышнего оказалось, что Хаммел живёт за тридевять земель и они бы гуляли так ещё весь вечер и всю ночь беспрестанно обмениваясь какой-то информацией друг о друге, то есть, попросту, знакомясь.
Брюнет вздрогнул, остановившись, когда почувствовал руку юноши на своём собственном локте, ощутив как от него по руке вверх, к плечу, прошлась приятная дрожь, и недоумённо поднял на него взгляд чайных глаз, напиток в которых под вечер заварился покрепче и отдавал тёмным оттенком, больше напоминающий шоколад. - Я не просто соглашусь... - Блейн рассеянно улыбнулся, почесав свободной рукой затылок так, чтобы не растрепать при этом особо волосы. - Я сам хотел предложить, но ты меня опередил. Думаю, лучше будет в выходные, чтобы не дёргаться. Предлагаю в субботу, через три дня, - охотно подав уже более решительный голос, Андерсон кивнул, устремляя свои стопы следом за пригласившим, чувствуя, что ещё чуть-чуть - и он рассмеётся от радости и счастья.
- Запиши мой номер, чтобы было проще связаться и договориться точнее, и сбрось свой, - теперь уже сам Соловей слегка словил Курта за изящный локоть, останавливая и начиная диктовать ему номер своего мобильного телефона, когда тот достал свой смартфон, который хорошо запомнился ему ещё в помойке.
- Это твой дом? - кареглазый предусмотрительно посмотрел на адрес и номер на табличке, отмечая в голове галочкой, чтобы не забыть записать на всякий случай чуть позже. - В таком случае, я уже пойду. Ты наверняка устал не меньше моего. Удачной тебе учебной недели и до встречи, Курт Хаммел, - лучезарно улыбаясь в свете уличного фонаря, Блейн протянул руку, напоследок крепко сжимая ладонь нового знакомого ответ. Уж что-что, а с такого знакомства однозначно должно начаться что-то незабываемое.